Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

2

Весна отсияла. Как сладостно больно

Весна отсняла… Как сладостно больно, Душой отрезвяся, любовь схоронить. Ковыльное поле дремуче раздольно, И рдяна заката огнистая нить. И серые избы с часовней убогой, Понурые ели, бурьяны и льны Суровым безвестьем, печалию строгой — «Навеки», «Прощаю», — как сердце полны. О, матерь-отчизна, какими тропами Бездольному сыну укажешь пойти; Разбойную ль удаль померять с врагами, Иль робкой былинкой кивать при пути? Былинка поблекнет, и удаль обманет, Умчится, как буря, надежды губя; Пусть ветром нагорным душа моя станет Пророческой сказкой баюкать тебя. Баюкать безмолвье и бури лелеять, В степи непогожей шуметь ковылем, На спящие села прохладою веять И в окна стучаться дозорным крылом.

3

Наша

радость, счастье наше

Наша радость, счастье наше Не крикливы, не шумны, Но блаженнее и краше, Чем младенческие сны. В серых избах, в казематах В нестерпимый крестный час Смертным ужасом объятых Не отыщется меж нас. Мы блаженны, неизменны, Веря любим и молчим, Тайну Бога и вселенной В глубине своей храним. Тишиной безвестья живы, Во хмелю и под крестом, Мы — жнецы вселенской нивы Вечеров уборки ждем. И хоть смерть косой тлетворной Нам грозит из лет седых, Он придет, нерукотворный Век колосьев золотых.

4

Вечер ржавой позолотой

Вечер ржавой позолотой Красит туч изгиб. Заболею за работой Под гудочдый хрип. Прибреду в подвальный угол — В гнилозубый рот. Много страхов, черных пугал Темень приведет. Перепутает с просонка Стрелка ход минут… Убаюкайте совенка, Сосны, старый пруд! Мама, дедушка Савелий, Лавка глаже щек… Темень каркнет у постели: «Умер паренек». «По одежине — фабричный, Обликом — белес»… И положат в гроб больничный Лавку, старый лес. Сказку мамину на сердце, В изголовье — пруд, Убиенного младенца Ангелы возьмут. К деду Боженьке, рыдая, Я щекой прильну: «Там, где гарь и копоть злая, Вырасти сосну!» «Страшно, дедушка, у домны Голубю-душе…» И раздастся голос громный В Божьем шалаше: «Полетайте, серафимы, В преисподний дол! Там для пил неуязвимый Вырастите ствол. Расплесните скатерть хвои, Звезды шишек, смоль, Чтобы праведные Нои Утолили боль. Чтоб от смол янтарно пегий, Как лесной закат, Приютил мои ковчеги Хвойный арарат».

5

Я говорил тебе о Боге,

Я говорил тебе о Боге, Непостижимое вещал И об украшенном чертоге С тобою вместе тосковал. Я тосковал о райских кринах, О берегах иной земли, Где в светло-дремлющих заливах Блуждают сонно корабли. Плывут преставленные души В незатемненный далью путь, К Материку желанной суши От бурных странствий отдохнуть. С тобой впервые разгадали Мы очертанья кораблей, В тумане сумеречной дали, За гранью слившихся морей. И стали чутки к откровенью Незримо веющих сирен, Всегда готовы к выступленью Из Лабиринта бренных стен. Но иногда мы чуем оба Ошибки чувства и ума: О неужель за дверью гроба Нас ждет неволя и тюрьма? Все так же будет вихрь попутный Крутить метельные снега, Синеть чертою недоступной Вдали родные берега? Свирелью плачущей сирены Томить пугливые сердца, И океан лохмотья пены Швырять на камни без конца?

(1908)

6. ПАХАРЬ

Вы на себя плетете петли И навостряете мечи. Ищу вотще: меж вами нет ли Рассвета алчущих в ночи? На мне убогая сермяга, Худая обувь на ногах, Но сколько радости и блага Сквозит в поруганных чертах. В мой хлеб мешаете вы пепел, Отраву горькую в вино, Но я как небо мудро-светел, И не разгадан как оно. Вы обошли моря и сушу, К созвездьям взвили корабли, И лишь меня — мирскую душу, Как жалкий сор пренебрегли. Работник Господа свободный На ниве жизни и труда, Могу ль я вас, как терн негодный, Не вырвать с корнем навсегда?

7

Я был прекрасен и крылат

Я был прекрасен и крылат В Богоотеческом жилище, И райских кринов аромат Мне был усладою и пищей. Блаженной родины лишен И человеком ставший ныне, Люблю я сосен перезвон, Молитвословящий пустыне. Лишь одного недостает Душе в подветренной юдоли, Чтоб нив просторы, лоно вод Не оглашались стоном боли, Чтоб не стремил на брата брат Враждою вспыхнувшие взгляды, И ширь полей как вертоград Цвела для мира и отрады, И чтоб похитить человек Венец Создателя не тщился, За что, отверженный навек, Я песнокрылия лишился.

8. ГОЛОС ИЗ НАРОДА

Вы — отгул глухой, гремучей, Обессилевшей волны, Мы — предутренние тучи, Зори росные весны. Ваши помыслы — ненастье, Дрожь и тени вечеров, Наши — мирное согласье Тяжких времени шагов. Прозревается лишь в книге Вами мудрости конец, — В каждом облике и миге Наш взыскующий Отец. Ласка матери-природы Вас забвеньем не дарит, — Чародейны наши воды И огонь многоочит. За слиянье нет поруки, Перевал скалист и крут, Но бесплодно ваши стуки В лабиринте не замрут. Мы как рек подземных струи К вам незримо притечем, И в безбрежном поцелуе Души братские сольем.

9

Просинь — море, туча — кит,

Просинь — море, туча — кит, А туман — лодейный парус. За окнищем моросит Не то сырь, не то стеклярус. Двор — совиное крыло — Весь в глазастом узорочьи. Судомойня — не село, Брань — не щекоты сорочьи. В городище, как во сне, Люди — тля, а избы — горы. Примерещилися мне Беломорские просторы Гомон чаек, плеск весла, Вольный промысел ловецкий: На потух заря пошла, Чуден остров Соловецкий. Водяник прядет кудель, Что волна, то пасмо пряжи… На извозчичью артель Я готовлю харч говяжий. Повернет небесный кит Хвост к теплу и водополью… Я как невод, что лежит На мели, изьеден солью. Не придет за ним помор — Пододонный полонянник… Правят сумерки дозор, Как ночлег бездомный странник.

(1911)

10

Осенюсь могильною иконкой

Осенюсь могильною иконкой, Накормлю малиновок кутьей, И с клюкой, с дорожною котомкой Закачусь в туман вечеровой. На распутьях дальнего скитанья, Как пчела медвяную росу, Соберу певучие сказанья И к тебе, родимый, принесу. В глубине народной не забытым Ты живешь, кровавый и святой… Опаленным, сгибнувшим, убитым, Всем покой за дверью гробовой.

11

В морозной мгле, как око сычье,

В морозной мгле, как око сычье, Луна-дозорщица глядит; Какое светлое величье В природе мертвенной сквозит. Как будто в поле, мглой объятом, Для правых подвигов и сил, Под сребротканным снежным платом Прекрасный витязь опочил. О кто ты, родина? Старуха? Иль властноокая жена? Для песнотворческого духа Ты полнозвучна и ясна. Твои черты январь-волшебник Туманит вьюгой снеговой, И схимник-бор читает требник, Как над умершею тобой. Но ты вовек неуязвима Для смерти яростных зубов. Как мать, как женщина любима Семьей отверженных сынов. На их любовь в плену угрюмом, На воли пламенный недуг Ты отвечаешь бора шумом, Мерцаньем звезд да свистом вьюг. О изреки: какие боли, Ярмо какое изнести, Чтоб в тайники твоих раздолий Открылись торные пути? Чтоб, неизбывная доселе, Родная сгинула тоска И легкозвоннее метели Слетела песня с языка?