Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

Я пришел к тебе убогий, Из отшельничьих пустынь, От родимого порога Пилигрима не отринь. Слышишь, — пеною студерой Море мечет в берега… Приюти от ночи темной, Обогрей у очага: Мой грозою сорван парус, И челнок пучиной взят, — Отложи на время гарус, Подыми от прялки взгляд… Расскажи про край родимый, Хорошо ль живется в нем, Все лежит он недвижимый Под туманом и дождем? Как и прежде, мглой повиты, В брызгах пенистых валов, Плачут серые граниты У пустынных берегов? Если

«да» в ответ услышу Роковое от тебя, — Гробовую буду нишу Я готовить для себя. Если ж «нет»… Рокочет злая Непогода без конца. Ты молчишь, не подымая Бездыханного лица. К заповедному приходу Роковое допряла, И орлиную свободу Раньше родины нашла.

23

Старый дом зловеще гулок,

Старый дом зловеще гулок, Бел под лунным серебром. Час мечтательных прогулок, Встреч и вздохов о былом. Но былому неподвластны — Мы в грядущее глядим, Замок сказочно прекрасный Под луною сторожим. Выйдем в сад, с тобою рядом Мне так ново, так светло. Под луны волшебным взглядом Ты как белое крыло. Оттого ли, как в темнице, Сердцу плачется с утра, Что тебе — урочной птице Отлететь на Юг пора? Иль душе поверить тяжко, Что, забыт в саду глухом, Твоего возврата, пташка, Не дождется лунный дом?

24

Любви начало было летом,

Любви начало было летом, Конец — осенним Сентябрем. Ты подошла ко мне с приветом В наряде девичьи-простом. Вручила красное яичко, Как символ крови и любви: Не торопись на Север, птичка, Весну на Юге обожди! Синеют дымно перелески, Настороженны и немы, За узорочьем занавески Не видно тающей зимы. Но сердце чует: есть туманы, Движенье смутное лесов, Неотвратимые обманы Лилово-сизых вечеров. О не лети в туманы пташкой! Года уйдут в седую мглу — Ты будешь нищею монашкой Стоять на паперти в углу. И может быть, пройду я мимо, Такой же нищий и худой… О дай мне крылья херувима Лететь незримо за тобой! Не обойти тебя приветом, И не раскаяться потом… Любви начало было летом, Конец — осенним Сентябрем.

(1908)

25

Не оплакано былое,

Не оплакано былое, За любовь не прощено. Береги, дитя, земное, Если неба не дано. Об оставленном не плачь ты» — Впереди чудес земля, Устоят под бурей мачты, Грудь родного корабля. Кормчий молод и напевен, Что ему бурун, скала? Изо всех морских царевен Только ты ему мила. — За глаза из изумруда, За кораллы на губах… Как душа его о чуде, Плачет море в берегах. Свой корабль за мглу седую Не устанет он стремить, Чтобы сказку ветровую Наяву осуществить.

(1912)

26. ОТВЕРЖЕННОЙ

Если б ведать судьбину твою, Не кручинить бы сердца разлукой, И любовь не считать бы свою За тебя нерушимой порукой. Не гадалося ставшее мне, Что, по чувству сестра и подруг», По

своей отдалилась вине Ты от братьев сурового круга. Оттого, как под ветром ковыль, И разлучная песня уныла, Что тебе побирушки костыль За измену судьба подарила. И не ведомо, я ли не прав, Или сердце к тому безучастно, Что, отверженной облик приняв, Ты как прежде, нетленно прекрасна.

27

Ты не плачь, не крушись

Ты не плачь, не крушись. Сердца робость избудь, И отбыть не страшись В предуказанный путь. Чем ущербней зима К мигу солнечных встреч, Тем угрюмей тюрьма Будет сказку стеречь. И в весенний прилет По тебе лишь одной У острожных ворот Загрустит часовой.

28

Сегодня небо, как невеста,

Сегодня небо, как невеста, Слепит венчальной белизной, И от ворот — до казни места Протянут свиток золотой. На всем пути он чист и гладок, Печатью скрепленный слегка, Для человеческих нападок В нем не нашлося уголка. Так отчего глядят тревожно Твои глаза на неба гладь Я обещаюсь непреложно Тебе и в нем принадлежать. Ласкать как в прошлом, плечи, руки И пряди пепельные кос… В неотвратимый час разлуки Не нужно робости и слез. Лелеять нам одно лишь надо: По злом минутии конца, К уборке трав и винограда Прибыть в обители Отца. Чтоб не опали ягод грозди, Пока отбытья длится час, И наших ног, ладоней гвозди Могли свидетельствовать нас

29

Я — мраморный ангел на старом погосте,

Я — мраморный ангел на старом погосте, Где схимницы-ели да никлый плакун, Крылом осеняю трухлявые кости, Подножья обветренный, ржавый чугун; В руке моей лира, и бренные гости Уснули под отзвуки каменных струн. И многие годы, судьбы непреклонней, Блюду я забвение, сны и гроба. Поэзии символ — мой гимн легкозвонней, Чем осенью трав золотая мольба… Но бдите и бойтесь! За глубью ладоней, Как буря в ущельи, таится труба!

(1912)

30

Нам закляты и заказаны

Нам закляты и заказаны К пережитому пути, И о том, что с прошлым связано, Ты не плачь и не грусти: Настоящего видениям — Огнепальные венки, А безвестным поколениям — Снежной сказки лепестки.

31

Не говори — без слов понятна

Не говори — без слов понятна Твоя предзимняя тоска, Она как море необъятна, Как мрак осенний глубока. Не потому ли сердцу мнится Зимы венчально-белый сон, Что смерть костлявая стучится У нашей хижины окон? Что луч зари ущербно-острый Померк на хвойной бахроме… Не проведут ли наши сестры, Как зиму — молодость в тюрьме? От их девического круга, Весну пророчащих судьбин, Тебе осталася лачуга, А мне — медвежий карабин. Но, о былом не сожалея, Мы предвесенни как снега… О чем же, сумеречно тлея, Вздыхает пламя очага? Или пока снегов откосы Зарозовеют вешним днем — Твои отливчатые косы Затмятся зимним серебром?