Сочинения
Шрифт:
218. Хорошо ведут дела свои в этом мире люди, всегда имеющие в виду собственный интерес, и соразмеряющие с этой целью все свои поступки, но обманываются те, кто не знает как следует, в чем его интерес, и думает, что он всегда состоит больше в денежной выгоде, чем в чести и в умении сохранить свою славу и доброе имя.
219. Если человек принял решение или высказал какой-нибудь взгляд и вдруг изменит свое мнение по какому-нибудь признаку раньше, чем увидит исход дела, то сознаться в этом открыто будет простодушием; если он уже не может или не во власти его поправить дела, он лучше поддержит свое влияние, отстаивая первоначальное мнение; отказ от своих
220. Когда отечество попадает во власть тиранов, то хороший гражданин по-моему должен искать сближения с ними, чтобы внушать им стремление к добру и ненависть к злу; прямая польза города в том, чтобы люди благородные были в такое время влиятельны, и, хотя флорентийские невежды и слепцы всегда утверждали иное, они сами заметили бы, какой чумой было бы правление Медичи, если бы их окружали только безумцы или злодеи.
221. Если враги, объединившиеся против тебя, сцепляются друг с другом, то напасть на одного из них, чтобы раздавить их поодиночке, часто значит сплотить их вновь. Поэтому надо тщательно рассмотреть природу ненависти, возникшей между ними, а также другие условия и обстоятельства, чтобы ты мог верно решить, лучше ли напасть на одного из врагов или предоставить им драться между собой.
Заметки, писанные до 1525 года в других тетрадях, но внесенные сюда в начале 1528 года во время долгого моего досуга, вместе с большей частью заметок, заключающихся в этой тетради
222. Праздность, сама по себе, причуд не создает, но без праздности их не бывает вовсе.
223. Граждане, стремящиеся к почестям и славе, полезны и достойны хвалы, лишь бы они не шли путем захватов и партий, а умели бы создать себе славу хороших и разумных людей и служить отечеству благими делами; дай бог, чтобы наша республика была проникнута таким честолюбием. Опасны люди, поставившие себе целью собственное величие, потому что человека, создавшего себе этот кумир, не остановит ничто, – ни справедливость, ни честность, – и он готов все сравнять с землей, лишь бы дойти до цели.
224. Дурной гражданин не может надолго сохранить доброе имя; поэтому люди, желающие скорее казаться, а не быть хорошими гражданами, должны поневоле заставить себя ими быть, иначе они в конце концов перестают ими казаться.
225. Человек от природы склонен к добру, и добро нравится всем больше, чем зло, если только зло не приносит наслаждения или выгоды; однако природа человеческая хрупка, соблазны же зла бесконечны, и люди легко отступают от природной склонности ради интереса. Поэтому не ради насилия, а для удержания людей в верности их природе изыскали мудрые законодатели для них шпоры и узду, т. е. награду и наказание; если к ним не прибегают, то хорошие граждане встречаются в республике только как величайшая редкость. Мы видим это во Флоренции по опыту каждого дня.
226. Если мы слышим или читаем о ком-нибудь, кто, без всякой выгоды или интереса для себя, предпочитает зло добру, его надо назвать зверем, а не человеком, ибо у него нет стремления, общего от природы всем людям.
227. Велики недостатки и неустройства правления народного, и тем не менее в нашем городе мудрые и добрые граждане одобряют его как меньшее зло.
228. Отсюда можно заключить, что во Флоренции мудрый человек в то же время хороший
229. То великодушие, которое нравится толпе, лишь крайне редко встречается у людей действительно мудрых; поэтому достоин хвалы не столько тот, кто кажется великодушным, сколько тот, кто действительно достиг зрелости ума.
230. Народ любит в республике того, кто творит справедливость; к мудрому он чувствует скорее почтение, чем любовь.
231. О боже! Насколько больше доказательств близкого упадка нашей республики, чем ее утверждения на долгое время.
232. Человек здравого суждения стоит больше человека большого таланта; это гораздо вернее обратного.
233. Не противно равенству в правлении народном, когда один гражданин пользуется большим влиянием, чем другой, лишь бы это было данью всеобщей любви и почтения и вместе с тем народ имел бы возможность сменить его, когда захочет; напротив, без таких столпов республикам держаться трудно; благо было бы нашему городу, если бы флорентийские глупцы это понимали.
234. Кому приходится приказывать другим, тот не должен быть чересчур скромен и стесняться повелевать. Я не говорю, что такой человек должен быть совсем свободен от этих качеств, но в большой степени они вредны.
235. Очень полезно вести дела свои в тайне, но еще полезнее не показывать этого друзьям; многие из них, видя в этом недостаточное уважение к. себе, впадают в гнев, когда чувствуют, что их не хотят посвящать в свои дела.
236. Три вещи хотел бы я видеть перед смертью, но я сильно сомневаюсь, что увижу хотя бы одну, даже если бы мне довелось прожить долго: это хорошо устроенную республику в нашем городе, Италию, освобожденную от всех варваров [106] , и мир, избавленный от тирании этих злодеев попов.
106
Патриотическая мечта Гвиччардини об освобождении Италии от иноземцев только внешне сходна с мыслями Макиавелли. Автор «Ricordi» с его планами аристократической конституции совсем не был сторонником единства Италии. См. вводную статью.
237. Тот, чья безопасность не обеспечена договорами или сознанием могущества, при котором вообще нечего бояться, тот поступает безумно, оставаясь нейтральным во время войн между другими, ибо он не удовлетворяет побежденного и делается добычей победителя; кто не верит голосу разума, пусть посмотрит на пример нашего города и на то, что получилось из нейтралитета во время войны, которую папа Юлий и католический король Арагонии вели с Людовиком, королем Франции.
238. Если хочешь оставаться нейтральным, условься по крайней мере о нейтралитете с той стороной, которая его желает, ибо это один из способов присоединиться к ней; если эта сторона победит, ей будет, может быть, несколько неловко или совестно тебя притеснять.
239. Сдерживать целомудренно свои желания – это гораздо большее удовлетворение, чем давать им волю, ибо одно преходяще и идет от тела, другое же, если только страсти немного остынут, прочно и идет от души и совести.
240. Чести и известности надо желать больше, чем богатства, – но так как в наши дни влияние без богатства сохранить трудно, то люди выдающиеся должны стараться иметь его, но не в безмерном количестве, а в том, какое нужно для цели, именно для того, чтобы достигнуть или сохранить влияние и власть.