Сочини что-нибудь
Шрифт:
После занятий мисс Скотт велела им задержаться. Поинтересовалась: все ли хорошо дома, не кричат ли на них папы и мамы? Друзья лишь молча ели глазами ее упругие локоны и румяные щеки.
Спустя несколько недель Трубкозуб уже не мог написать свое имя, Кролик – внятно продекламировать «Свети, свети, звездочка». Когда пришла очередь Петушка читать вслух «Домик на берегу Плам-Крик», он запнулся на слове «гермафродит». За тест по истории все трое схлопотали по единице, тогда как даже Бородавочник получил тройку. Зато на переменах никто их не бил.
Единица – прямая и стойкая, ее не согнуть.
Забив на математику, чтение и географию, Петушок с друзьями удвоили усилия. Перестали мыться и приходили в школу чумазыми. Начхав на гражданскую ответственность, притворялись, будто не замечают регулировщика на перекрестках. Намеренно горбились, забыв об осанке. Они завалили каждый предмет.
План Петушка работал просто замечательно. Он предложил не просто остаться на второй год, а остаться два, три, четыре раза. Пусть Бородавочник и остальные задиры перейдут в шестой, седьмой класс. За несколько лет Петушок, Кролик и Трубкозуб подрастут и станут самыми крупными и сильными среди пятиклашек. Остаток школьных лет они будут старостами, капитанами команд. Их выберут королями выпускного балла. На их стороне окажутся сила мышц и ловкость, опыт бывших неудачников. И еще – несколько лет внимания заботливой мисс Скотт.
На второй год оставаться стремно лишь в одиночку.
В день, когда они провалили словарный диктант – и звук от удара словарем по голове Дельфина еще звенел в ушах, – все трое поплевали на ладони и поклялись остаться на второй год вместе, втроем. Успеха они добьются лишь сообща. Никто про это знать не должен. Кролик даже придумал имя их обществу: второгодский клуб.
– Первое правило второгодского клуба, – сказал Трубкозуб, – никому не говорить о второгодском клубе.
Претворить план в жизнь оказалось трудней, чем поначалу рассчитывали. Во-первых, пришлось отказаться от похвал. Ломка была просто ужасной, однако если кому-то из друзей сильно хотелось поэкспериментировать на уроке химии или перечитать «Государство» Платона, он должен был тут же позвонить другим и попросить поддержки, пока не пройдут неприятные симптомы и искушение. Часы перед телевизором помогали неплохо, но дурно влияли на мозг. Слава богу, легкий способ нашел Трубкозуб: как-то утром по пути в школу он свернул в переулок и позвал за собой Кролика с Петушком. Оглядевшись и убедившись, что никто их не видит, достал из кармана куртки мятый бумажный пакет. Развернув его, показал тюбик клея для сборки моделей самолетиков.
Выдавил содержимое тюбика – тягучую ленту молочного цвета – в пакетик и следом бросил пустой сосуд. Отупеть – не значит мусорить где попало! Трубкозуб зарылся в пакет нижней половиной лица и, глядя на друзей, принялся глубоко вдыхать пары клея. Затягивался он сильно, пакетик складывался подобно бумажному шарику. Наконец, когда глаза у Трубкозуба остекленели, он передал пакет Петушку.
Пахло размякшими, тронутыми гнильцой бананами, зато эффект был потрясный! Члены второгодского клуба стали не просто вести себя как тупые – они отупели буквально! Действие клеевого метода – как они его окрестили – продлилось недолго, однако в это время Кролик не мог даже карандаш в руке удержать. Трубкозуб уснул прямо за партой и обмочился. Петушок предложил стянуть водки у предков; спирт и клей подарили друзьям такое глубокое отупение, на какое они и рассчитывать не могли. К Рождеству их отправили на дополнительные занятия по чтению, а к Пасхе они уже были не в состоянии самостоятельно зашнуровать ботинки.
Мисс Скотт, такая милая и заботливая, не оставляла их и хвалила, если они хотя бы умудрялись раскрыть комиксы. Не успели зажить синяки на лице Петушка, а она все допытывалась:
– Расскажи, как ты ударился.
Перехватив Трубкозуба, она спросила его:
– Как поранился Петушок?
Друзья заранее не придумали легенду, и тут даже клей не помог. Петушок сказал, что свалился с горки на игровой площадке. Кролик – что его опрокинули во время игры в футбол. Мисс Скотт отвела Петушка в учебную часть, где медсестра трижды сфотографировала их вместе; мисс Скотт обняла его плечи. Разбитые губы саднили, но Петушок улыбнулся от уха до уха, прямо в камеру. Ведь он был влюблен.
Больше никто их не бил, никто не тыкал пальцем. Никто даже не смотрел на них. Петушок по-прежнему мечтал поступить на юриста. Он бы успешно сдал все экзамены и яростно отстаивал в судах поруганные права клиентов. Наверное, школа отправила родителям предупредительное письмо – вместо отчета об успеваемости, – потому что однажды родители после ужина не отпустили его из-за стола. Отец, глубоко вздохнув, спросил:
– Итак, в чем дело, уважаемый?
Зазвонил телефон на кухне, и мать Петушка вышла. Взяла трубку и поздоровалась: «Добрый вечер». Голос ее внезапно стал очень спокойным.
– Секундочку, пожалуйста, – попросила она и прижала трубку к груди, будто накрыв ею сердце и произнося клятву верности. – Это Бобер.
Выслушав собеседника, отец ответил:
– Как ваш главный юрисконсульт советую немедленно избавиться от сыра…
Присев за стол, мать взглянула на Петушка покрасневшими глазами.
– Дело вовсе не в оценках. – Она закусила нижнюю губу. – Мы любим тебя несмотря ни на что.
– Какая-то сальмонелла испортит вам репутацию, – продолжал отец. – Вам припишут бездействие, и плакала тогда компенсация.
Положив трубку, он вернулся в столовую. Понадобились все навыки отупения, чтобы не понять озабоченность отца, но тут родитель сказал: никакого телевизора, пока ситуация с оценками не исправится. А еще – никаких телефонных привилегий. И в довершение – никаких развлечений. Отныне Петушок, Трубкозуб и Кролик спали в пустых комнатах, без ярких постеров и даже без радио, дабы ничто не отвлекало их от занятий.
Как-то в пятницу после уроков мисс Скотт попросила Петушка рассказать, в чем же дело. Почему он скатился на самое дно успеваемости? В ее голосе звучала такая грусть, что Петушок расплакался. Плакал он так же сильно, как в тот день, когда его избил Бородавочник. Видеть страдальческое выражение на лице мисс Скотт оказалось так же больно, как получать тумаки. Петушок плакал, пока из носа не потекла кровь, а вокруг глаз не залегли круги как у Енота. Но даже когда мисс Скотт сама расплакалась и обняла его, он только и выдавил:
– Не могу сказать. Я дал слово.
В понедельник судья по семейным делам выпустил постановление: Петушка отправить в приют вплоть до особого решения комитета по соцзащите. В среду в интернат переселились и Трубкозуб с Кроликом.
Петушок сказал себе:
– Эти испытания временные, скоро закончатся. – Полагаясь на товарищей, он сказал им: – Временные трудности стоят нашего славного будущего.
Им помогала прекрасная мисс Скотт. Через пару лет они станут королями в школе, самыми крупными и умными ребятами: будут заправлять в ее коридорах и на игровой площадке. Они страдают, чтобы потом никто не смел задирать их меньших товарищей-одноклассников.
Когда-нибудь Петушок станет юристом, Кролик – нейрохирургом, а Трубкозуб – ракетчиком. Они купят родителям по особняку типа загородного клуба и по частному самолету. Расскажут о тайном сговоре, о второгодском клубе, и все дружно посмеются. Родители полюбят их еще больше, восхитятся смекалкой и упорством, несвойственным пятиклашкам.
Помогал и клей. Стоило хорошенько нанюхаться, и разум фырчал и шипел, как горящий кусок пластмассы. Петушок дышал усердно, пока под кожей не начинали бегать жуки. Он даже мысли окружающих слышал! В субботу Петушок нашел себе развлечение: проследил за Трубкозубом, отстав на пару кварталов, укрываясь за живой изгородью, в тени и за мусорными баками… И так до самой публичной библиотеки. Друг шмыгнул в дверь, и кровь у Петушка закипела от гнева. Он сказал себе: Трубкозуб задумал предательство. Выполняет задания ради дополнительных баллов, чтобы в конце года перейти в шестой класс. Бросит нас с Кроликом на посмеяние всем!