Сочинитель 2
Шрифт:
— Ты чего, Андрюха?
— А? — не услышал вопроса Обнорский, продолжавший озираться.
— Случилось что-то?
Андрей уже собирался ответить, что ничего не случилось, но тут взгляд его через стеклянные двери остановился на неком лысом старичке, который в сопровождении трех коротко стриженных амбалов проходил мимо входа в ресторан. Старик повернул голову, его холодные рыбьи глаза на мгновение встретились с черными глазами Обнорского, и Андрей почувствовал, как бухнуло вдруг у него в груди сердце… Он никогда раньше не видел этого «дедушку» живьем, только на фотографиях, но узнал сразу — мимо ресторана проходил Антибиотик…
28
Упомянутые события описываются в романе «Журналист».
Андрей не знал, что Виктор Палыч обладал феноменальной памятью и никогда и ничего не забывал, не знал Обнорский и того любопытного обстоятельства, что Антибиотик за несколько мгновений до того, как столкнулся взглядом с журналистом, тоже вдруг ощутил какую-то труднообъяснимую тревогу, какой-то дискомфорт.
Всякие шаманы и экстрасенсы назвали бы это энергетическим контактом — Серегин не очень верил в разные такие «астральные» штучки, но ведь почувствовал же он почти физически, будто каким-то холодом повеяло от стеклянных дверей ресторана в тот момент, когда мимо них проходил Виктор Палыч со своей охраной…
— Ты чего, Андрюха? Поплохело? — Цой с беспокойством заглядывал в глаза Обнорскому — Игорь сидел спиной к дверям и поэтому не заметил прохода Антибиотика со свитой. Серегин промокнул салфеткой лоб, выдохнул, как после выныривания из холодной озерной воды, и покачал головой:
— Нет, ничего… Увидел просто одного… дяденьку…
Тингсон сидел с Андреем рядом и видел, куда смотрел журналист. Видимо, мелькнувшая в дверях колоритная группа произвела впечатление на шведа — он, похоже, тоже умел не только понимать что-то, но и чувствовать. Покосившись на Обнорского, Тингсон негромко спросил:
— Кто это был? Кто этот старик?
Серегин усмехнулся:
— Долго рассказывать придется, Ларс… Этот старик… Как тебе объяснить… Он… Он городской «папа»… Хотя некоторые считают, что в Питере нет «папы»… И старика этого как бы нет — при том, что он ни от кого не скрывается и даже показывается иногда на телеэкране…
Тингсон удивленно приподнял плечи:
— Ты мне ничего не рассказывал о нем раньше…
— Не рассказывал, — кивнул Обнорский, — Я некоторые вещи вообще никому не рассказываю, Ларс… Ты уж извини… меня, конечно, многие в городе «отмороженным» считают, но на самом деле я, в общем-то, не против был бы еще пожить и поработать. Такие вот дела.
Над столом повисла настороженно-угрюмая тишина — будто и не хохотали здесь беззаботно минуту назад…
Тингсон задумчиво почесал бороду, посмотрел на Серегина и вдруг сказал:
— Андрей… Проводи-ка
— Куда? — не понял занятый своими мыслями Обнорский.
— До туалета, — улыбнулся швед.
Андрей догадался, что швед хочет что-то сказать ему наедине, и молча встал со стула.
Когда они вышли за стеклянные двери, Ларс уже открыл рот, но тут Обнорский снова напрягся и резко посмотрел влево и вниз. Ему снова что-то почудилось — женский силуэт мелькнул знакомый…
— Ларс, извини, я сейчас, — Андрей быстро сбежал вниз по лестнице и, уже перепрыгивая через ступеньки, понял, что увиденная боковым зрением женская фигура напомнила ему о зеленоглазой Рахиль. Ну да, а чего тут странного — она же живет в «Европе», почему бы ей не бродить по отелю? Однако, сбежав с лестницы, Обнорский загадочную брюнетку нигде не нашел — она словно растаяла в холле «Европы» — если, вообще, не пригрезилась Андрею…
Серегин заглянул в бар, окинул взглядом публику у стойки и за столиками — госпожа Даллет не обнаружилась. Андрей вздохнул и пошел обратно — Ларс ждал его на лестнице. Обнорский еще раз извинился перед шведом, но Тингсон только рукой махнул:
— Ничего, ничего… Я о чем поговорить хотел — наш фильм, он, конечно, будет большим открытием для западного зрителя, но… Я теперь понимаю, что очень о многом мы просто не успели и не смогли рассказать… Поэтому у меня есть предложение — я тут звонил в одно наше издательство, они были бы чрезвычайно заинтересованы напечатать книгу о русской мафии. Документально-публицистическую книгу. При этом они готовы заплатить хороший гонорар авторам…
— Авторам? — переспросил Андрей, и Ларс кивнул:
— Ну да… Я предлагаю сделать эту книгу вместе — соответственно, и гонорар пополам… Как ты на это смотришь?
У Обнорского даже дух захватило от такого предложения — он давно уже подумывал о том, чтобы начать собирать материалы для книги об организованной преступности, да все руки как-то не доходили… И вообще, Андрею казалось, что книги пишут какие-то особенные и жутко умные люди, что это дело очень сложное, что он лично — точно совершенно никакой не писатель. Хотя попробовать, конечно, хотелось — чего уж скрывать…
— Ларс, — сказал Серегин, нервно улыбаясь. — Я согласен. Конечно, согласен.
— Отлично! — хлопнул его по плечу Тингсон. — А что касается гонораров, то суммы там будут примерно такие… И швед озвучил цифру, в пять раз превышающую гонорар Андрея за участие в телепроекте. Обнорский только крякнул и поскреб в затылке:
— Может, я сплю? Может, у меня пьяный бред уже? С чего это вдруг на меня золотой дождь полился? Здесь какой-то подвох есть… Ларс, может ты все-таки шпиен?
Тингсон засмеялся и кивнул:
— По шведским-то меркам гонорар довольно средний. А подвох действительно есть — работать придется много… И писать будем сразу на шведском. То есть обсуждаем все по-русски, а потом я на компьютере уже на родном… Такая схема устраивает?
— Устраивает, — кивнул Серегин. — Конечно, устраивает… Буду теперь всем рассказывать, что я по-шведски не говорю и не понимаю, но пишу… Когда начнем?
Ларс улыбнулся и развел руками:
— Думаю, что раньше апреля не получится… Нам же еще наш фильм в Стокгольме монтировать. Кстати, я хочу, чтобы ты к концу монтажа к нам приехал — вместе с Игорем. Чтобы вы посмотрели, не будет ли каких ошибок, неточностей… Ты не возражаешь?