Шрифт:
1.
Удивительно, как быстро шум делается привычным. И через неделю уже не приходится напрягать голос, чтобы перекричать огромный, тяжко бухающий пресс, - это само получается.
Скромные радости заводской жизни становятся своими не сразу. Сперва их просто не понимаешь. Но вот вчера с утра не завезли комплектующие - и сердце затрепетало при мысли, что можно посидеть с мужиками на свежем воздухе, в палисадничке у облупленной кирпичной стены, в тени
чахлой сирени, покурить, сгонять молодого за пивом - благо тут же, на заводских задворках, за кустами,
Опять же беседа. Настоящая, правильная, неторопливая мужская беседа. О вещах вечных и значительных - о том, как уменьшить износ пресс-формы, к примеру, или об экономии электроэнергии, которая напрямую увязана с квартальными премиями. И об инструменте - это свято.
Светозар уверенно шагал по скользкому промасленному полу из металлических квадратов - широко, чуть вразвалку, как мужики, с которыми только что простился. Ядовитые запахи не раздражали больше - наоборот, обещали некую приятную ностальгию, если попадутся где-нибудь, пролетая мимо, на улице. Он еще ощущал себя здесь своим, заводским, рабочей косточкой, хотя отработал последний день в цеху. Его уже ждали в заводоуправлении, и он, усмехаясь, настраивался на иной лад и стиль - вместо конкретной беседы со специфическим юморком его ждала беседа жизнерадостно-расплывчатая, благожелательно-нелепая. Но с очень приятным завершением.
Выйдя из цеха, он постоял немного, осваиваясь с иным освещением и иными шумами. Завод был - как город в городе, со своими улицами и перекрестками, и старый рабочий мог бы с завязанными глазами определить собственное местонахождение. Светозару до такого было далеко - он даже не всюду побывал, скажем, к крановщицам под самый потолок не лазил. Ему хватило бесед с крановщицей Ксю-хой в столовой, у раздачи.
Остановившись у длинного стенда с идущими поверху жестяными буквами «Слава партии!», он просмотрел заводскую многотиражку и тихо порадовался за слесаря Галкина. У парня оказалось весьма бойкое перо, стоило только дать несколько советов - и глянь-ка, что за статья в разделе «Комсомольский удар»! Почти профессионально расправляется с теми заводскими отщепенцами, которые по ночам тайно слушают вражеские голоса.
Если так дальше пойдет, подумал Светозар, то профсоюз даст Галкину рекомендацию в пиар-колледж, а завод будет платить ему стипендию все три года обучения. Оно и разумно - пора омолаживать заводской пиар-отдел, а то там засели, как хряки у кормушки, неповоротливые гиганты рекламы тех времен, когда еще и слова-то «пиар», поди, не было. Маленький, тихий, белобрысый Галкин один бы их всех, пузатых, заменил - ишь, и днем в цеху полную норму вырабатывает, и по вечерам для многотиражки пишет, орленок!
– Привет!
– сказала, нагнав Светозара, бойкая Любочка из отдела главного технолога.
– Ты в партком?
На плечах у Любочки была красная косынка - но не совсем правильного цвета, не кумачовая, а с малиновым оттенком, в тон губной помаде. Светозар усмехнулся - ах, эти девушки…
– Туда, - лаконично ответил он. Какими бы девушки ни были болтушками, а любят они немногословных.
– А я - в комитет комсомола. Мы завтра митинг проводим - придешь?
– Так это ж опять плакаты нести?
– Ну и разоришься на один плакат, ничего у тебя не отвалится. Ради общего дела!
Светозар прекрасно знал, что кроется за «общим делом»: Любочка хотела женить на себе комсорга Степу, про это весь завод уже и говорить перестал.
– Как с плакатом стоять - так ко мне, а как спецпакеты распределять - так мимо!
– ответил он, подпустив в голосе ровно столько обиды, сколько должен ощущать обойденный заботой власть имущих рабочий.
Сам спецпакет был ему нужен, как рыбке зонтик, но Светозар не хотел выходить из образа рядового трудяги.
Они вместе вошли в вестибюль заводоуправления и поочередно вытерли ноги о щетинистый коврик. Коридор, куда выходили двери парткома, профкома и комитета комсомола, был выложен красной ковровой дорожкой, и оставлять на ней масляные следы как-то не хотелось.
На стенах красовались всем известные большие плакаты «Комсомол - наше будущее!», «Партия - наш рулевой!» и еще какие-то помельче.
Любочка быстро повязала косынку хвостиками назад и без стука вошла в комитет комсомола. Светозар догадался, что ее там ждут с нетерпением. Сам же он деликатно постучал в дверь приемной парторга. Мало ли, чем там занимается секретарша Ладушка - надо дать ей время задвинуть ящик, в котором стоят пузырьки с маникюрным лаком и лежит раскрытый косметический набор (из прошлого спецпакета).
– Данила Ингварович у себя, вас ждет, - сказала белокурая красавица Ладушка (весь завод знал, что на ней-то и хочет жениться комсорг Степа, но не сейчас, а чуть погодя - когда разберется с Любочкой).
Светозар вошел в кабинет - но с порога он был уже не рабочим со сборки или со штамповки, плечи распрямились, развалистая походка пропала напрочь, взгляд поменялся. С парторгом Светозар не имел нужды играть роль - был на равных, а скорее всего, что и выше. И то, что он так и не снял спецовку, словно это входило в правила игры - стало завершением маскарада.
Данила Ингварович поднялся ему навстречу, сияя казенной улыбкой, достойной заводского красавчика комсорга Степы.
– Ладушка!
– крикнул он.
– Сообрази там!
У секретарши все было наготове в холодильнике, который, если не приглядываться, даже на холодильник похож не был - тумба из орехового дерева, под стать всей обстановке в приемной.
Не успел Данила Ингварович отгрести в сторонку все добро на столе, как явилась Ладушка, уже в красной косыночке на голове и с подносом: хорошая водка двух сортов, стопочки, бутербродики с рыбной нарезочкой, мясной нарезочкой и икоркой. Светозар оценил соблюдение этикета - напиток одного сорта на стол выставляли разве что в узком семейном кругу, стараясь, чтобы посторонние не видели такого безобразия.
– Хлопнем?
– спросил парторг.
– Тяпнем, - на заводской лад отвечал Светозар, и они взялись за холодные стопочки, и приняли по пятьдесят граммов, и закусили, и улыбнулись друг другу весьма приветливо.
– Ну, с окончанием, - сказал Данила Ингварович.
– Будете, значит, знать, чем дышит рабочий класс, так сказать, из первоисточника, откуда все это берется, чьих рук дело… Это правильно! Так и нужно постигать! Чтобы каждое слово, значит, на вес алмаза! И нести в массы!
– На том стоим, - согласился Светозар.