Социологический ежегодник 2015-2016
Шрифт:
Определения сплоченности в терминах процесса, равно как и в терминах состояния, отсылают к сущностным чертам данного явления. В заключительной части мы представим подход, который ставит вопрос иначе и позволяет увидеть, что данное различение относится не к сущностным чертам сплоченности, а к практике употребления этого термина в обыденном языке.
В работах по сплоченности, фокусирующихся преимущественно на макросубъектах (этнических, конфессиональных группах, меньшинствах), понятия «социальный капитал», «социальная эксклюзия / инклюзия» часто выступают как субституты социальной сплоченности. Конкуренция между этими концептами за право первенства в публичном дискурсе зависит от конкретной социально-политической ситуации в разных странах.
Р. Патнэм определяет социальный капитал как «признаки социальной организации, такие как сети, нормы и доверие, которые способствуют координации
Поздние исследования социальной сплоченности, как правило, ориентируются на многомерные модели [Drescher, Burlingame, Fuhriman, 2012, p. 682]. Определенный тренд виден в стремлении подобрать наиболее «точный» набор категорий и установить между ними те или иные связи и отношения. Ученые постоянно совершенствуют сложные концептуальные конструкты, включающие несколько различных измерений. Социальная сплоченность предстает в таких исследованиях как составное понятие, сводящееся к взаимодействию независимых факторов. Так, П. Дикис и М. Валентова разрабатывают концепт сплоченности как сложный конструкт, охватывающий ряд переменных с широким набором индикаторов [Dickes, Valentova, 2013]. Они рассматривают социальную сплоченность как свойство социальной группы, а ее источник, по их мнению, лежит во взаимоотношениях между индивидами, между индивидами и группами / организациями, между индивидами и обществом / государством.
В аналитической конструкции П. Дикиса и М. Валентовой выделяются две оси социальной сплоченности. Первая представляет собой сферы жизнедеятельности индивидов и групп и включает социально-политическую и социокультурную сферы. Вторая имеет дело с природой социальных отношений и охватывает субъективные репрезентации (аттитюды) и поведенческие аспекты [Dikes, Valentova, 2013, p. 829]. Оси представляются расположенными перпендикулярно по отношению друг к другу, т.е. в виде координатной плоскости. Пересечения компонентов внутри данной координатной плоскости образуют четыре измерения социальной сплоченности: доверие к институциям, политическое участие, солидарность, социокультурное участие. Каждое измерение определяется развернутым списком индикаторов. Дикис и Валентова считают, что хотя разработанная ими многомерная схема измерения социальной сплоченности не является универсальной, она открывает возможности для межстрановых сравнений величины сплоченности и позволяет проверять гипотезы о кросскультурных различиях. Тот факт, что рассматриваемая аналитическая схема основывается на данных лонгитюдного исследования (European values survey), позволяет использовать различные временные перспективы [там же, p. 842].
Некоторые исследователи отмечают сложность измерения сплоченности на материале национальных опросов. Однако рассмотрение непосредственного взаимодействия членов некоторого сообщества представляет другую крайность в исследованиях данного феномена [Rajulton, Ravanera, Beaujot, 2006, p. 462]. Если в первом случае сложно проследить, относятся ли используемые в определении концепты и индикаторы к феномену социальной сплоченности, то во втором сплоченность оказывается редуцированной к взаимодействиям лицом к лицу. Чтобы избежать возникающих ограничений, Рахультон с коллегами предлагают акцентировать внимание на мезоуровне; их интересует сплоченность локальных сообществ – таких, например, как жители отдельных регионов внутри страны [Rajulton, Ravanera, Beaujot, 2006].
Таким образом, определение сплоченности вызывает массу затруднений. В современных исследованиях популярны многомерные модели сплоченности, однако они не только не приближают академическое сообщество к относительному согласию в определении общей дефиниции, но, напротив, привносят новые концептуальные трудности [Chan, To, Chan, 2006, p. 273]. Хотя большинство исследователей признают проблему, найдется не много публикаций, в которых предпринимаются шаги по выработке критериев или подхода к конструированию наиболее удачного определения социальной сплоченности. Одна из видных попыток в этом направлении была осуществлена Дж. Чаном и его коллегами. С их точки зрения, концептуальный анализ социальной сплоченности с целью прояснения, данного понятия – не просто дань академической педантичности, а необходимая предпосылка для более продуктивного исследования и политического анализа [там же, p. 298]. Они предлагают минималистское определение социальной сплоченности, основанное на двух ключевых требованиях.
Во-первых, минимальный объем понятия. Это требование прежде всего относится к вопросу о том, каков минимальный набор элементов, являющихся действительно конститутивными для данного концепта [Chan, To, Chan, 2006, p. 280]. Чан с коллегами дают объяснение, обращая внимание на то, что информативная природа концепта зависит не от того, как много он в себя включает, а, напротив, от того, как много он исключает. Предлагаемое данными авторами минималистское определение должно включать только сущностные черты сплоченности, а не ее причины или последствия. По этой причине такие пункты, как инклюзия, равные возможности, толерантность или любой набор «разделяемых ценностей», в него не включаются [там же, p. 291]. Когда социальная сплоченность выступает синонимом «хорошего общества», она больше не несет аналитической ценности. Напротив, узкое определение предпочтительнее для эмпирического исследования, потому что: а) позволяет тестировать корреляцию посредством ясного отделения конститутивных частей от условий / последствий; б) узкая дефиниция исключает культурно-специфичные ценности и допускает кросскультурные сравнения [там же, p. 280]. Многомерность концепта подчеркивается разными исследователями как его важная черта. Однако сразу же встает вопрос, насколько объемным должен быть концепт, иными словами, как много компонентов он должен включать. Всеохватный концепт позволит объяснить все и в тоже время ничего, поскольку такое понятие не имеет своей специфики, а значит, не отражает ничего в реальном положении дел; по словам Чана и его коллег, такой концепт не обладает аналитической ценностью [там же].
Во-вторых, близость к обычному словоупотреблению. Социальная сплоченность в отличие от других «эзотерических» конструктов социальных наук является фигуративным термином, несущим достаточно четкий образ [Chan, To, Chan, 2006, p. 280]. Это означает, что люди в целом разделяют смысл сплоченности. Обыденное использование слова «сплоченность» демонстрирует относительное согласие, которого так не хватает в исследовательской практике. Таким образом, дефиниция социальной сплоченности не должна слишком дистанцироваться от ее обыденного значения [Chan, To, Chan, 2006, p. 281].
Так, Дж. Чан с коллегами убеждены, что наилучший способ прийти к строгому определению социальной сплоченности – это начать с рассмотрения повседневного смысла слов «сплотиться» («cohere») или «сплоченность» («cohesion»). Рассматривая разные словарные определения, которые представляют сплоченность в смысле соединения индивидов, формирования целого, они отмечают, что в конечном счете определения сплоченности отражают состояния сознания индивидов, проявляющиеся в их поведении; в частности, люди в обществе говорят о единении друг с другом только тогда, когда выполняются следующие условия: 1) люди могут доверять друг другу, оказывать помощь, кооперироваться с членами своего сообщества; 2) люди разделяют общую идентичность или чувство принадлежности к сообществу; 3) субъективные переживания 1) и 2) проявляются в объективном поведении. Социальная сплоченность – это не только индивидуальное чувство или психологические составляющие (conditions); это еще и определенное поведение или акты принадлежности, доверия, кооперации и помощи. И субъективные, и объективные компоненты незаменимы. Первые указывают на акты участия индивидов, кооперацию и помогающее поведение, тогда как вторые отсылают к нормам и субъективному чувству доверия, чувству принадлежности и готовности помогать [там же, p. 289–291]. Едва ли можно представить, что в основании сплоченности некоторой группы индивидов будут отсутствовать взаимное доверие, готовность помогать или кооперироваться друг с другом. Общая идентичность или чувство принадлежности уже предполагают определенный уровень сплоченности и акцент на повторяющемся взаимодействии индивидов, которое является пространственно специфицированным [там же, p. 289].
Другими словами, важно учитывать, что сплоченность рассматривается в конкретном обществе или в политическом сообществе в определенный период времени [там же]. Дж. Чан с коллегами показывают, что явление социальной сплоченности относится к устойчивым, протяженным во времени феноменам. По их мнению, нельзя быть сплоченным спонтанно [там же, p. 290]. В итоге Дж. Чан с коллегами приходят к следующему определению сплоченности:
Социальная сплоченность – положение дел, касающееся вертикальных и горизонтальных интеракций среди членов общества, характеризуемых набором аттитюдов и норм, которые включают доверие, чувство принадлежности и готовность участвовать и помогать, а также их поведенческие манифестации [там же].