Содержательное единство 1994-2000
Шрифт:
Заметим, что этот тип сознания иногда воспроизводится и по сей день. В Таджикистане в последние годы довольно часто в ответ на вопрос о причине нападения какого-либо отряда на населенный пункт можно было услышать: "Они спустились за продовольствием". Здесь же отметим, что сходный тип "абреческого" социального сознания складывался в средние века в скудной на жизненные ресурсы горной Чечне.
В труднодоступном горном афгано-пакистано-североиндийском массиве такое положение сохранялось веками, оказавшись постепенно включенным в незыблемые нормы родо-племенных социальных отношений и норм "обычного" права.
В дальнейшем на деформированный национальный обычай (а речь здесь идет не о современных пуштунах, а о смешанных мигрантах и гораздо более ранних веках) наложилась особая религиозная традиция в своем наиболее радикальном варианте, попавшая в это район все тем же путем – уходящие изгнанники закреплялись в горах. И понятно также, что уходили именно самые радикальные и наиболее жестоко преследуемые. Речь идет о конкретной традиции – исмаилитской, о ее собственном наиболее остром периоде (XIII в.) и наиболее жесткой разновидности (ассасинах).
В Северной Африке и на Ближнем Востоке исмаилитская империя фатимидов складывалась в течение всего Х века, включив последовательно Тунис, Марокко, Египет, Палестину и часть Сирии. Подчинив Мекку и Медину, Фатимиды стремились к овладению Багдадом и восстановлению единого халифата под своей властью. Наибольшего влияния Фатимиды достигли в середине XI века, когда в Йемене утвердилась исмаилитская династия. Тайные организации исмаилитов были широко распространены на востоке халифата (то есть именно в районе Восточного Ирана и Афганистана). Однако затем началось их ослабление, одной из причин которого было сильное соперничество Сельджукидов.
Одновременно сами исмаилиты пережили раскол на два лагеря (восточных и западных исмаилитов). Восточные, как раз преобладавшие в Иране и странах, не входивших в Фатимидский халифат, постоянно преследуемые и наиболее ожесточенные, в конце XI века создали знаменитое государство-крепость ассасинов Аламут. На жестокие репрессии ассасины, став легендой в Европе и Азии, отвечали постоянно применяемым террором, освященным религиозным авторитетом учителя и главы государства Хасана ибн ас-Саббаха, а также догматами о праве на сокрытие веры и праве на убийство. Одним из самых громких их терактов стало убийство сельджукского султана и его визиря.
После разгрома Аламута монгольским Гулагу-ханом и последовавшей тотальной резни исмаилиты начали отходить в Индию, и значительное их число осело в горах Гиндукуша и Каракорума, скрепив, таким образом, уже сформированное их предшественниками родовое абречество религиозным цементом.
Но кроме того, здесь ассасинские догматы о сокрытии веры и праве на убийство легли на совершенно самостоятельную и очень старую культовую почву самой Индии, где по крайней мере с 800-тых годов нашей эры существовал танатический культ индуистской богини Кали – "Черной матери".
По преданию, бежавшие в Индию ассасины примкнули к служителям Кали, в результате чего была основана новая каста – каста наследственных убийц, более известных под именем тагов или фансигаров (душителей). Подчеркнем, что если вначале речь шла о терроре на почве родоплеменных традиций, а затем о его ассасинском религиозном фундаменте, то в последнем случае произошло закрепление террора как образа деятельности на жесткой кастовой основе, опертой на культ крупнейшего хтонического божества и космогоническое начало.
По верованию тагов, Кали вела войну с демонами (вот и основание для террористического действия), кровь которых, попадая на землю, порождала новых демонов. Во время битвы Кали отирала пот румалом (своей головной повязкой), и из двух капель ее пота возникли два человека. Им Кали и вручила румал с приказом душить демонов, чтобы их кровь не попадала на землю. А когда воины победили всех демонов, то в награду они получили румал с правом убийства уже не демонов, а людей ради культового поклонения богине. При этом тела убитых особым образом расчленялись священными мотыгами – "зубами Кали", то есть как бы магически съедались богиней.
Можно было бы говорить о незначительности этой касты, однако впоследствии этот культ настолько укрепился, что, как оценивают специалисты, число его жертв в одной Центральной Индии с XVII по XIX век достигло миллиона. А ведь это уже не единичные убийства ассасинов и далеко не их XIII век! Однако ассасинские догматы таги, пусть в измененном виде, сохранили: большую часть года они занимались ремеслами, лишь несколько недель в году посвящая культу.
Основные удары по тагам нанесла британская администрация с 1826 по 1848 год, когда около 500 из них были повешены. А затем… По официальной версии, оставшиеся в живых таги превратились в прекрасных строителей и ткачей… Слыша о столь благополучной и относительно мирной развязке, можно вспомнить о традиции преследуемых экстремистов уходить в горы Гиндукуша и Каракорума, а также о продолжающихся волнах терроризма в исламизированных штатах Джамму и Кашмир.
Именно исходя из описанной культурно-исторической почвы весь этот регион, обозначенный Бжезинским как пик его дуги нестабильности, в последние десятилетия был выбран великими державами для отработки технологий воспитания и выпуска армий террористов.
Однако здесь еще раз необходимо подчеркнуть, что деление вообще всех (и в значительной степени мусульманских) стран на террористические и нетеррористические, как это было сделано на всемирном антитеррористическом саммите в Шарм-эш-Шейхе, крайне условно и произвольно. Например, косвенную, но немаловажную роль в распространении гастролирующих моджахедов сыграл борющийся с терроризмом Египет. И для обозначения этой роли стоит вернуться к эпизодам Афганской войны.
В 1980 году всемирно известный слепой шейх Омар Абдель Рахман, духовный наставник террористической организации "Гамаат исламийа", провозгласил борьбу против режима Кабула и советских войск джихадом, и в Афганистан хлынул поток добровольцев из стран исламского мира, и в том числе из Египта, официально разорвавшего отношения с Кабулом. Посте вывода советских войск некоторая часть исламских добровольцев вернулась домой, а около 3000 осели в Пакистане, в Пешаваре. Там же оставалась главная штаб-квартира Исламского общества Афганистана Бурхануддина Раббани.