Содержательное единство 1994-2000

Кургинян Сергей Ервандович

Наличие дистанции между легально-политическим и террористическим крылом организации дает определенное пространство для маневра и позволяет апеллировать к более широкой социальной базе. Однако, в отличие от дистанции между политическим и террористическим крылом, которую лидеры террора обычно выстраивают сознательно, настоящая автономность терроросреды появляется, когда уже создана, за счет первоначальной экономической поддержки сторонников и спонсоров, инфраструктура базирования и тренировок, и когда освоены собственные способы финансово-экономического обеспечения.

Главным из таких способов является криминальная деятельность. Наличие высокоорганизованной, обученной и оснащенной военной силы обеспечивает терроросреде

положение "вне конкуренции" в любой региональной зоне организованной преступности. Традиционные чисто криминальные группировки, во-первых, не имеют ни того накаленного "идеального" заряда, который свойствен террористам, ни тех оправдательных мотивов "борцов за права" какого-либо сообщества, которые позволяют опираться на социальную базу. Во-вторых, обычный криминалитет редко контролируется штабами высокого интеллектуального уровня, способными планировать и осуществлять крупные и долгосрочные стратегические акции.

В результате терроросреда либо вытесняет, либо, что чаще, подчиняет и встраивает в свою террористическую инфраструктуру региональный "обычный" криминалитет, наращивая свой потенциал и одновременно переводя под собственный контроль ключевые сферы криминального бизнеса. Сегодня уже хорошо известно, что главными источниками финансирования террора являются не "добровольные взносы" идеологических сторонников или помощь "террористических государств", о которых так много говорилось, например, на антитеррористическом саммите в Шарм-Эш-Шейхе, а контроль наркобизнеса и проституции, торговля оружием, контрабанда, рэкет (в том числе в отношении своей "социальной базы"), игорный бизнес и т.д.

Есть, бесспорно, и взносы идеологических сторонников, есть, и в некоторых случаях значительное, внешнее финансирование и инфраструктурное обеспечение государств, рассматривающих терроризм в качестве эффективного инструмента своей политики. Но, как правило, доминирует все же "самофинансирование" террора за счет контроля "черного бизнеса".

Так, и для перуанского "Сендеро Луминосо", и для банд "Тупамарос" в Уругвае, и для большинства исламских террористов основным источником финансирования является производство и транспорт наркотиков. По экспертным оценкам, движение "Хезболла" только в долине Бекаа контролирует более 4500 гектаров посевов опийного мака и индийской конопли, ежегодно приносящих от 10 до 14 млрд. долларов дохода. Этнический терроризм в Сьерра-Леоне или южноафриканской провинции Квазулу-Наталь много лет экономически подпитывается контрабандой алмазов. Наркотики и бартер "драгоценные камни – оружие" оказываются главными статьями "бюджета" террористов из организации "Тигры освобождения Тамил-Илама" в Шри-Ланке.

Терроризм, отчасти дистанцировавшийся от исходного идеологического ядра, оседлавший криминалитет и приобретший инфраструктурный и экономический базис в виде определенных секторов "черной экономики", уже становится вполне самостоятельным субъектом активности, способным к серьезной экспансии.

Однако в современном мире даже при наличии крупных финансовых ресурсов развертывание масштабной деятельности возможно лишь тогда, когда деньги "не пахнут". Накопив достаточно мощный потенциал экономического самовоспроизводства и социально-групповой поддержки, терроросреда "отмывает" и легализует свои капиталы в виде контролируемых банков, фирм, производственных предприятий, создавая своеобразный экономический сектор, который уже получил собственное название "серой экономики".

На этой фазе, помимо собственно криминальной экономики, терроросреда нуждается для бесперебойного функционирования в создании дополнительной "крыши" из вовлеченного государственного чиновничества, то есть в налаживании коррупционно-лоббистских связей. Многолетняя серия коррупционно-криминальных скандалов в Италии, в последнее время выявившая вовлеченность в коррупцию

высших лиц государства, является одним из наиболее ярких примеров подобного хода событий. Знаменательно, что объявленная и начатая с огромной помпой операция "Чистые руки", призванная покончить с коррупцией в высоких эшелонах государственной власти, постепенно вязнет и затухает. По недавнему признанию одного из руководителей Корпуса Карабинеров, противодействие террора и коррумпированных чиновников столь сильно, что шансы на успех операции уменьшаются с каждым днем.

Чаще всего "осветление" криминально-террористических капиталов производится в кризисных зонах мира (с их ослабленной государственностью и рыхлым контролем за товарными и финансовыми потоками), которые на соответствующем жаргоне также получили особое название "криминальных прачечных". Отметим, что в последние годы Италию, недавно считавшуюся "головной болью" Интерпола, в этом качестве далеко обошли страны Восточной Европы.

Выход терроросреды в "серую" экономику и освоение ею терминалов коррупции придают ей ту законченность и зрелость, которая позволяет самостоятельно решать задачи регионального и даже трансрегионального масштаба (рис. 4).

Рис.4. Зрелая терроросреда

2.4. Заказчики и исполнители

Захват терроросредой сфер "черной" и "серой" экономики с их многомиллиардными оборотами и огромной армией оргпреступности – превращает лидеров террора в контролеров мощнейших политико-экономико-военных ресурсов, т.е. в нелегальных, но весьма серьезных потенциальных игроков на мировой политической и экономической сцене. Этот потенциал, осознаваемый в качестве "сферы террористических услуг", не может "оставаться втуне" и не быть использован в своих интересах легальными игроками – государствами. Но, в силу бесспорной незаконности такого использования и его неприемлемости для того же, крайне значимого сегодня, массового общественного мнения, привлечение терроросреды государствами для решения собственных задач может проводиться только в режиме тайных операций, т.е. под плотным покровом секретности и под управлением спецслужб.

Сегодня крайне много говорится о роли "террористических государств", к которым СМИ относят Иран, Ливию, Ирак, Сирию и т.д., в поддержке и организации исламского терроризма. Однако односторонность этих обвинений можно объяснить лишь политической конъюнктурой. Экспертам во всем мире хорошо известно, что использование международного терроризма для решения крупных государственных задач впервые освоила Великобритания. Колонизация Индии, завоевание и освоение Южной Африки; наконец, сравнительно недавнее конструирование басмаческого террора в среднеазиатском регионе России – вот лишь малая часть почетного послужного списка британских спецслужб.

Но экспертам также известно, что приоритет использования международного терроризма в политических целях во второй половине XX века принадлежит отнюдь не исламским странам, а США. Вовсе не безгрешны в этом вопросе и Великобритания, СССР, Германия, Турция, Пакистан, Саудовская Аравия, Куба, Иордания и т.д.

Наиболее известной недавней операцией такого рода является нашумевшее дело "Ирангейт", когда высокопоставленные сотрудники ЦРУ Оливер Норт, Ричард Секкорд, Уолтер Реймонд и др. осуществляли тайные продажи оружия "врагу" – Ирану, а на вырученные средства финансировали и оснащали террористические группы никарагуанских "контрас". Менее известно то обстоятельство, что вся операция контролировалась тогдашним вице-президентом США Дж.Бушем согласно директиве президента Рейгана #3 1982 г. по национальной безопасности.