Содержательное единство 1994-2000

Кургинян Сергей Ервандович

Это назначение, как мы видим, состоит не в организации новой терроро-легитимирующей Системы (этим была пропитана первая половина XX века). Нет, теперь террор, убедившись в неспособности строить Систему "под себя", поняв, что в любой системе есть Вертикаль, а значит, История и Время, намерен десистемизировать человеческое Бытие, противопоставив Системе – Среду. Только уничтожив системность (и целостность как сверхсистемное свойство Бытия), террор способен стать "санитаром леса". Того особого Леса, в который последовательно и под разными лозунгами хотят превратить человеческий Мир, это большое Поле, отвоеванное у Леса и противопоставленное ему, огражденное от него Оградой Культуры, вырванное из него фольклором, религиозными верованиями, детскими сказками о лесе и Бабе Яге.

Теперь Ограду хотят сломать, а засеянное Поле превратить в место Охоты и Собирания. И если одна сторона этого процесса просматривается в сложных метаморфозах террора, то другая проглядывает за экологическими лозунгами, за их решительным "НЕТ" научно-техническому прогрессу, возможности выхода человечества в открытый космос, возможности самотрансцендентации человечества за счет его встречи с аномальным, за счет особого самоузнавания, самоугадывания и самоизменения. А раз так, то правомочным представляется и еще один шаг на пути раскрытия той основной тенденции, которую несет в себе новый террор.

Шестое. В наших выкладках, аналогиях и символических построениях уже отчетливо выступает феномен разрыва между повышающимся рангом Среды, в которой действует человеческая популяция, получившая доступ к секретам ядерной энергии, вооруженная компьютерами и космической связью – и рангом поведения особей и популяции в целом в этой усложняющейся среде. Уровень поведения начинает напоминать приспособительность бактерий и вирусов. Человек человеку уже даже не волк, а "грибок", "зеленая плесень".

Между тем, Среда, в которой функционирует эта "плесень", уже почти автономно от самой "плесени" продолжает набирать свое внеприродное качество. Этот разрыв между восходящей надприродностью Среды и нисходящей подприродностью "унькающего" сообщества должен быть каким-то образом ликвидирован. Важно понять при этом, что за определенными пределами разрыв начинает ликвидироваться уже не с помощью обратных связей, подтягивающих Среду к популяции за счет, к примеру, остановки развития и биологизации Бытия под видом "зеленой экологической революции"! И уж тем более, не за счет поднятия популяции до требований Среды (ускоренный прогресс, новые системы транснормативного образования, интенсивные технологии работы с личностью, сверхсознанием и пр.)!

Нет, расхождение параметров Среды и населяющей ее популяции, набрав критические обороты и превратившись в несокращаемый отрыв одного фактора от другого, "снимается" уже только через катастрофу, которая в этом случае сознательно накапливает и структурирует свои черные танатические ресурсы. Одним из таких танатических ресурсов, безусловно, является террор в той его политико-метафизической ипостаси, которую мы обозначили в начале нашего доклада с помощью символов и метафор, и которую мы теперь уже заявили на уровне более рационально-аналитическом. Ниже мы еще более рационализируем свои описания. Однако перед этим обозначим последний этап в развертывании террора нового типа.

Седьмое. Описанная нами выше конструкция адресует к террору как части определенного миропонимания, как непосредственному продолжению эстетики насилия и философии смерти, отраженной в трудах маркиза де Сада и его последователей. Конструируемая через террор реальность является в силу этого сознательно самополагающей себя в качестве Черной Реальности, в качестве антибытия. Это находит свое выражение во всем – начиная с особой связанности террора с эротикой и порнографией в тех качествах, в каких эти феномены не просто утрируют, превращают и извращают определенные стороны Бытия человека и человечества, а именно тотально и сознательно противопоставляют себя этому Бытию, бросают вызов любви и жизни, всему человеческому и являют собой именно атаку на сокровенные основы человеческого существования.

Столь же нетривиальна и современная связь терроризма с индустрией наркотиков. Эстетика сна и смерти, сна и насилия сопровождает каждый шаг наркосиндикатов и является составной частью "нарковоспитания" человечества. В последнее время к такому нарковоспитанию начинает подключаться вся система производства так называемой "виртуальной реальности".

В этом смысле возможными представляются две версии становления так называемой Черной Реальности. Первая из этих двух версий предполагает простое, внерефлексивное накопление танатического ресурса под воздействием разрыва качеств Среды и популяции. Вторая предполагает использование имеющегося разрыва и даже его управляемое наращивание для того, чтобы накопить танатический ресурс и развернуть на его основе определенный тип социального проектирования. Каждая из этих версий для полного своего развертывания обязана оперировать той или иной явной или скрытой метафизикой.

Так, классические варианты монистических или пантеистических верований не в состоянии вместить в себя представления о структурировании Черного, ибо Черное для них – это хаос, царство внеструктурности и онтологического "обезьянничанья". В то же время дуалистические варианты мировидения легко предполагают то, что на их языке называется "Черной архитектурой" или "строительством Черного замка". Не желая в данной работе выходить слишком далеко за пределы заданной темы, мы тем не менее не можем не обратить внимания на ряд обстоятельств, не позволяющих скидывать со счетов вариант структурирования нового "антисоциального социума", который мы назовем Танатиум. Мы не считаем вполне исключенным вариант, при котором терроризм нового типа превратится в один из инструментов строительства этого Танатиума.

И совершенно очевидно, что в этом случае вызов ситуации столь масштабен, что любые ответы должны вмещать в себя какие-то альтернативные варианты структурных трансформаций человеческого сообщества. В этом смысле новый человек, новый гуманизм и история как сверхценность – есть те составляющие альтернативного структурирования, вне которых борьба с новым террором является только способом обеспечения его ускоренного развертывания. Являясь составными частями так называемой Красной доктрины, входя на не вполне понятных основаниях в коммунистическую идеологию и даже вяло обсуждаясь в 70-80-е годы XX века в пределах уставшего и запутавшегося сообщества застойных идеологов, идеи нового человека и нового гуманизма полностью ушли из современной версии коммунистической идеологии как в ее псевдофундаменталистском варианте, так и в варианте вялого социального реформирования.

Между тем, именно эти идеи вместе со сверхценностью Истории и поиском новых путей познания, способных снять разрыв между Средой и человеческим сообществом, способных вернуть человечеству утерянную Вертикальность, составляли действительный потенциал коммунистического учения. Удаление этих идей из нынешнего пространства псевдокоммунистических ориентаций, замена собственного Большого Проекта участием в чужих, плохо понимаемых начинаниях типа пресловутой концепции устойчивого развития, вхождения в Совет Европы и пр. – означает, что главные посылы той метафизики и философии, которые превратили СССР в сверхдержаву, в мировой Красный империум, как бы отделились от реставрационной политики и идеологии и превратились почти что в свет угасшей звезды.