Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Шрифт:

ВАРФОЛОМЕЙ

ВАРФОЛОМЕЙ (арам, bar talmay, «сын Толмая»), один из двенадцати апостолов. Упомянут (всегда после Филиппа) по ходу перечисления апостолов во всех трех синоптических Евангелиях. (Мф. 10:3; Мк. 3:18; Лк. 6:14; срв. также Деян. 1:13). В четвертом Евангелии это имя не встречается, зато фигурирует некто Нафаиаил, который слышит об Иисусе Христе от Филиппа, выражает сомнение в том, что Мессия может явиться из Назарета, но затем убеждается в пророческом ясновидении Христа; Христос называет его «израильтянином, в котором нет лукавства» (Ин. 1:45-50). По-видимому, речь идет об одном и том же персонаже, сыне Толмая по имени Нафанаил. Поздние агиогра­фические предания говорят о совместной проповеди христианства В. и Филиппом в Сирии и Малой Азии, о распятия В. и снятии живым с креста, о погребении им Филиппа, о дальнейшей проповеди в Индии и Армении, наконец, о его мученической кончине в городе Албаноноле; там его еще раз распяли, причем, как добавляют еще более поздние источники, содрали с него кожу живьем. Именно эта страшная казнь воздействовала па воображение западноевропейских художников позднего средневековья и барокко, любивших жестокую вырази­тельность сцен мученичества. В католической иконографии атрибут В. — нож мясника, орудие его казни.

ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ

ВАСИЛИЙ ВЕЛИКИЙ, Василий Кесарийский ок. 330, Кесария Каппадокийская, - 1 янв. 379, там же), греческий церковный деятель, мыслитель и писатель, видный представитель патристики. Родился

в образованной и состоя­тельной семье, уже в течение ряда поколений исповедовавшей хрис­тианство и пользовавшейся в малоазийской провинции Каипадокии большим влиянием; его братом был Григорий Нисский. В. В. учился риторике и философии в Кесарии, в Константинополе, затем в Афинах, где на всю жизнь подружился с Григорием Богословом. Вернувшись в Кесарию, некоторое время преподавал риторику, но затем крестился и отправился в странствие к очагам монашеской жизни в Сирии, Па­лестине, Египте и Месопотамии, сам основал общину аскетов в пустыне близ Неокесарии, написал монашеский устав (в двух редакциях — пространной и краткой), оказавший широкое влияние на становление средневековой монашеской культуры, составил вместе с Григорием Богословом антологию аскетических текстов Оригена (названию которой — «Добротолюбие» — суждено было сыграть важную роль в истории аскетики православия). С 364 г. священник в Кесарии, с 370 — епископ этого города, митрополит Каппадокии и экзарх другой про­винции — Понта. Вокруг В. В. складывается т. н. каппадокийский кружок; сам В. В. возглавляет в обшецерковном масштабе сопро­тивление поощряемому светской властью арианству, широко организует каритативную деятельность, упорядочивает богослужение.

Мышление В. В. имеет менее умозрительный и более практический характер, чем это было у его окружения (особенно у Григория Нисского). На первом месте стоит моральное поучение, долженствующее (согласно платонической концепции духовного восхождения) очистить ум (нус) и подготовить его к созерцанию умопостигаемой реальности; ха­рактерно, что у Оригена В. В. берет именно его аскетику. Вопросы абстрактной философской теории попадают в поле зрения В. В. по связи с утилитарными нуждами актуальных догматических споров. Так, в трактате «О Святом Духе» введены мотивы неоплатонизма и даже парафразы из Плотина. Спор с Евномием, утверждавшим в ходе апологии арианства, что человеческий интеллект непосредственно познает сущность Бога, а потому эпитеты Бога либо фиксируют эту сущность с полной адекватностью, либо представляют собой не более как простые метафоры, так что третьего не дано, побудил В. В. не только развивать идеи христианско-платонической апофатики (см. ст. «Тео­логия апофатическая») и теорию символа, но также осуществить классификацию типов «имен» («отрешенные» имена, обозначающие предмет сам по себе однако не по сущности, а по свойствам; имена, характеризующие предмет через его отношение к другим предметам; обозначения через отрицание; обозначения по аналогии), подготавливая доктрину Псевдо-Дионисия Ареопагита об «именах Божьих». Но для В. В. более характерен интерес к популярным космологическим темам, напр., к учению о симпатии всех вещей и цепи космических соответствий в духе Посидония, которое соединяется у него с христианским креацио­низмом. Его толкование на рассказ библейской Кн. Бытия о шести днях творения основали богатую традицию средневековых «Шестодиевов» и повлияли на распространенные космологические и естественно­научные представления последующих столетий (в частности, у сла­вянских народов). Космос, по В. В., разделен на 2 части - погруженный в поток времени мир чувственных тел и надвременной, умопостигаемый мир ангельских чинов; их общая основа — свет, природа которого одновременно умопостигаемая и чувственная, их средостение — не­бесная твердь, проницаемая для света и непроницаемая для времени. Библейское «в начале» стоит по ту сторону времени; исток времени причастен вечности, соединяя время (как вторичное) с вечностью — мысль, восходящая к пифагореизму и к «Тимею» Платона.

ВЕЛИАЛ

ВЕЛИАЛ, Велиар (евр. bellyyaal), в иудейских и христианских представлениях демоническое существо, дух небытия, лжи и разрушения. Этимология имени В. не ясна; в Ветхом Завете это имя (в синодальном переводе Библии чаще всего передается опи­сательно) употребляется в одном ряду с такими словами, как «суета», «ничто» и «не-бог» (срв. Втор. 32:21), для обозначения «чуждых богов», ощущаемых одновременно как нечто нереальное и опасное, вредоносное именно своей призрачностью. В. может причинять человеку беду и недуг (Пс. 40/41:9), и это сближает его со злыми духами языческих мифологий; гораздо важнее, однако, что он вы­ступает как обольститель человека, совращающий его к преступлению («делу В.», Пс. 100/101:3, в синодальном переводе — «вещи непо­требной»), вербующий его в ряды «сынов В.» (Втор. 13:13; 1 Цар. 2:12 и 10:27; Суд. 19:22 и др.), делающий из него маленького В. Поэтому в иудейской апокалиптике именно В. оказывается вождем совращенных им воинств «сынов тьмы» (кумранский текст «Война сынов света против сынов тьмы», «Заветы 12 патриархов» и др.). То же пони­мание — в новозаветном увещании хранить твердость духовного «воина», стоящего против всего мира: «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром?» (2 Кор. 6:14-15). Как центральный антагонист дела Иисуса Христа, В. — возможный эквивалент сатаны, но если последнего отличает враждебность человеку, то первого - внутренняя пустота, несущественность.

ВЕЛЬЗЕВУЛ

ВЕЛЬЗЕВУЛ, Веельзевул (Beelzebul, Beezebub, Beelzebub), в христианских преданиях демоническое существо. В Евангелиях расска­зывается, что фарисеи и книжники называли Иисуса Христа В. или утверждали, что он изгоняет бесов силою В., «кпязя бесов» (Мф. 10:25; 12:24 и 27; Мк. 3:22; Лк. 11:15-19). Это первое текстуально засви­детельствованное упоминание слова «В.». Переводчик и комментатор Библии Евсевий Иероним (IV — нач. V вв.) связывал имя «В.» с именем упоминаемого в Ветхом Завете бога филистимлян Баал-Зебуба {baal z?bub, «повелитель мух»; имеются археологические находки изделий в виде мухи, посвященные, очевидно, соответствующему божеству), который почитался в городе Аккарон (Экрон); за обращение к оракулу Баал-Зебуба царя израильского Охозию постигла кара Господня (4 Цар. 1:2-3 и 6; в русском переводе Библии этот божок так и назван - «В.»). Толкование Иеронима до недавнего времени оставалось последним словом филологии, оно нашло отражение и в художественной лите­ратуре (срв. название романа английского писателя У. Дж. Голдинга «Повелитель мух», 1954). Современная наука предлагает еще два толкования: 1) по-видимому, в еврейской среде бытовало фигури­ровавшее впоследствии в народной христианской латыни имя сатаны «Zabulus» (искаженное греческое Ai&fidkoc,, «дьявол»), в таком случае «В.» значит «Баал (Ваал)-дьявол» (т. е. является синонимом дьявола, сатаны); 2) еврейский глагол zabal — «вывозить нечистоты» — приме­нялся в раввинистической литературе как метафора для обозначения духовной «нечистоты» — отступничества, идолопоклонства и т. п.; в таком случае «В.» значит «повелитель скверн». Возможно, что при складывании словоупотребления «В.», известного синоптическим Евангелиям, участвовали все три ассоциативные линии.

ВЕНИАМИН

ВЕНИАМИН (евр. binyamin «сын правой стороны», т. е. «счастли­вый», «удачливый» или «сын юга», т. к. именно юг был для тради­ционного ближневосточного мышления «правой» стороной), в библей­ском повествовании один из двенадцати сыновей Иакова, родона­чальник одного из «колен Израилевых». В. — последний сын Иакова (заведомо ложное, но распространенное в еврейской литературе от Филона, I в. до и. э.
– I в. н. э., и апокрифов толкование понимало само имя «В.» как слегка модифицированное ben yamim, «сын дней», т. е. «сын старости»; апокрифическая традиция определяет возраст отца при рождении В. в 100 лет). Мать В., как и Иосифа, — Рахиль (это определяет особую близость между ними, так что В. не разделяет зависти других, единокровных, но не единоутробных братьев к Иосифу). Рождается он на кочевом пути из Вефиля в Ефрафу — Вифлеем (будущее место рождения Иисуса Христа), причем Рахиль умирает родами: на смертном одре она называет новорожденного Бен-Они («сын муки моей»), но отец дает ему более «счастливое» имя (Быт. 35:16-19). В. — предмет особен­ной заботы отца (посылая других сыновей в Египет, Иаков не решается послать В.: «не случилось бы с ним беды», Быт. 42:4). Но В. принужден явиться в Египет по особому требованию Иосифа, который при виде В., «сына матери своей», не может удержаться от слез, «потому что воскнпела любовь к брату его» (43:29-30). Затем В. служит орудием испытания, которому Иосиф подвергает братьев: те не покидают В. в (мнимой) опасности порабощения за (мнимую) кражу; открыв себя братьям, Иосиф «пал на шею Вениамину, брату своему, и плакал; и Вениамин плакал не шее его» (45:14). При раздаче подарков В. оказы­вается одарен Иосифом особенно щедро. Образ В. как младшего дитяти, к которому продолжают относиться отчасти как к ребенку и тогда, когда он давно стал взрослым, и чувствительная, «слезная» атмосфера связанных с ним' эпизодов контрастируют с благословением, которое дает ему на смертном одре отец: «Вениамин хищный волк, утром будет есть ловитву и вечером будет делить добычу» (49:27); но это относится не к личности самого В., а к последующей истории его племени, которое отличалось особой воинственностью, давало израильскому войску особенно искусных лучников (1 Пар. 7-8 и др.); в лице Саула воин из племени В. стал царем Израиля. Апостол Павел называет себя: «из колена Вениаминова» (Рим. 11:1).

Позднейшие иудейские легенды расцвечивают колоритными деталями рассказ о рождении В. (двенадцатилетнее вымаливание Рахилью еще одного сына у Бога, вскармливание новорожденного сиротки молоком Баллы и т. д.), о его приключениях у Иосифа в Египте и других моментах его жизни.

ВЕРА

ВЕРА, в некоторых религиозных системах центральная мировоз­зренческая позиция и одновременно психологическая установка, включающая, во-первых, принятие определенных утверждений (догма­тов), напр., о бытии и природе Божества, о том, что есть благо и зло для человека и т. п., и решимость придерживаться этих догматов вопреки всем сомнениям (оцениваемым как «искушения»); во-вторых, личное доверие к Богу как устроителю жизни верующего, его руководителю, помощнику и спасителю во всех конкретных ситуациях, посылающему страдания и предъявляющему трудные требования для блага самого верующего; в-третьих, личную верность Богу, на «служение» Которому верующий отдает себя (во всех языках, с которыми изначально связано становление теистических религий, «В.» и «верность», а также «верую­щий» и «верный» обозначаются соответственно тем же словом). Столкновение В. с рационалистической критикой приводит к одной из трех позиций, выявляющихся в различных направлениях теологии: либо догматы В. предлагаются разуму как аксиомы, сами не подлежащие ни доказательству, ни критике, но дающие отправную точку для цепи логических умозаключений (максима Августина и Ансельма Кентер­берийского «верую, чтобы понимать»), либо предпринимаются попытки умозрительно обосноватьиx, переводя на язык философских конструк­ций и нередко рационалистически переосмысляя (максима Абеляра «понимаю, чтобы веровать»), либо, наконец, с вызовом декларируется полная несовместимость В. с «немощным» человеческим разумом (максима «верую, ибо нелепо», ложно приписываемая Тертуллиану, но находящая известные соответствия и у него, и у Петра Дамианн, и отчасти у С. Кьсркегора). Вторая позиция приводит к поглощению богословия идеалистической философией, третья — к разрыву между богословием и философией, поэтому ортодоксальная теистическая теология обычно исходила из первой позиции.

Проблематика В. распространена в тех же границах, что и явление богословия: религии типа греко-римского или синтоистского язычества не знают понятия В. как внутреннего состояния и требуют от человека соблюдения ритуальных и традиционно-моральных предписаний и запретов; в иудаизме, христианстве и исламе понятие В. почти совпадает с понятием религии (выражения «христианская В.» и «христианская религия» обычно употребляются как синонимы).

Переосмысление и изменение функционирования концепта В. можно найти в различных философских системах. Так, в философии Канта В., оторванная от конфессиональной традиции, переосмыс­ливается как позиция практического разума, принимающего то, что логически недоказуемо, но необходимо для обоснования морального императива. В XX в. под влиянием экзистенциализма становится привлекательным понятие В., не имеющей догматически сформу­лированного предмета или по крайней мере ориентированной в первую очередь не на него; оно артикулируется во внеконфес­сиональной философии (напр., у Ясперса), но может использоваться в конфессиональной полемике, например, в споре иудаизма против христианства (Бубер М., Два образа веры, М., 1995), в споре совре­менных направлений протестантизма против традиционных пара­дигм теологии (программа «керигматического» подхода у Р. Бульт-мапа) и т. п.

ВЕРГИЛИЙ

ВЕРГИЛИЙ (Vergilius, в позднейшем написании Virgilius) Марон Публий (15. 10. 70 до и. э., Анды близ Мантуи, — 21. 9. 19 до н. э. Брундизий), римский поэт и мыслитель. В молодости принадлежал к эпикурейскому кружку Сирона в Неаполе; в одном из юношеских стихотворений (Catalepton, 5) страстно отрекается от риторики и даже поэзии во имя душевного покоя, даруемого философией. Мечта об уходе от литературы ради философских занятий сопровождала В., по сви­детельству современников, до конца жизни. Но именно в качестве поэта В. выразил определенное мыслительное содержание, мало освоенное античной философией. Это прежде всего осмысление труда и осмыс­ление истории. Зрелое творчество В. открывает сборник «Буколики»; в нем выделяется 4-я эклога — пророчество о рождении чудесного младенца, которое откроет новый мировой цикл, возврат золотого века. В этой переработке восточных эсхатологических мотивов христиане увидели предсказание рождества Христа. За «Буколиками» после­довали «Георгики» — изобилующий натурфилософскими мотивами дидактический эпос, где с особой силой звучит хвала «недоброму труду» (labor improbus) как благому насилию, которое человек творит над самим собой и над природой. Тема самопреодоления и самоотречения достигает кульминации в «Энеиде» — незавершенном мифологическом эпосе, в основу которого положено предание о беженцах из Трои как основателях величия Рима. История, интерпретировавшаяся в антич­ном мифе и античной философии при помощи циклических схем, впервые для греко-римской культуры с исключительной силой про­чувствована как движение, имеющее смысл и цель. Побежденным троянцам вверен залог исторической будущности, но ради него Эней должен последовательно отказаться от своих самых естественных порывов, ибо только так он может исполнить свою роль в истории. Один из важных мотивов «Энеиды» — представление о том, что каждый народ имеет в истории особое назначение и призвание: греки призваны заниматься науками и искусствами, римляне — воевать и править.

В. оказал исключительно широкое влияние на всю историю запад­ноевропейской культуры. Он дал важные импульсы мысли Августина. Для Данте в «Божественней Комедии» В. — средоточие всей чело­веческой мудрости; невозможен без В. и его утопический трактат «О монархии». Культ В. характерен для мыслителей гуманизма, начиная с Петрарки. Эстетика классицизма со времен М. Дж. Виды и Скалигера видела в поэзии В. практическое воплощение своего идеала.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Поделиться:
Популярные книги

Титан империи 6

Артемов Александр Александрович
6. Титан Империи
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Титан империи 6

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Болотник

Панченко Андрей Алексеевич
1. Болотник
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.50
рейтинг книги
Болотник

Курсант: Назад в СССР 11

Дамиров Рафаэль
11. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 11

На границе империй. Том 3

INDIGO
3. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
5.63
рейтинг книги
На границе империй. Том 3

Рождение победителя

Каменистый Артем
3. Девятый
Фантастика:
фэнтези
альтернативная история
9.07
рейтинг книги
Рождение победителя

Сиротка

Первухин Андрей Евгеньевич
1. Сиротка
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Сиротка

Совершенный: пробуждение

Vector
1. Совершенный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Совершенный: пробуждение

Начальник милиции 2

Дамиров Рафаэль
2. Начальник милиции
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Начальник милиции 2

Назад в СССР 5

Дамиров Рафаэль
5. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.64
рейтинг книги
Назад в СССР 5

Месть бывшему. Замуж за босса

Россиус Анна
3. Власть. Страсть. Любовь
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Месть бывшему. Замуж за босса

Девяностые приближаются

Иванов Дмитрий
3. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.33
рейтинг книги
Девяностые приближаются

Шахта Шепчущих Глубин, Том II

Астахов Евгений Евгеньевич
3. Виашерон
Фантастика:
фэнтези
7.19
рейтинг книги
Шахта Шепчущих Глубин, Том II

Сердце Дракона. Том 12

Клеванский Кирилл Сергеевич
12. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.29
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 12