Согнутая петля
Шрифт:
— Говорите, приятель! Не тяните!
— Могу ли я спросить, сэр, получила ли мисс Дейн куклу?
Инспектор Эллиот резко развернулся:
— Получила ли мисс Дейн куклу? Какую куклу? О чем это вы?
— Вы знаете, сэр, — ответил Ноулз с виноватым выражением лица, которое, будь оно менее вкрадчиво, могло бы показаться злобным, — сегодня позвонила мисс Дейн и попросила вечером прислать куклу. Меня… меня удивила эта странная просьба, но мисс Дейн объяснила, что к ней вечером приедет джентльмен, эксперт по автоматам, и она хочет, чтобы он взглянул на нее.
— Так, —
— Да, сэр. Макнил, наш садовник, починил колесо, и я отослал куклу на телеге. Макнил и Парсонз сказали, что дома у мисс Дейн они никого не застали и оставили куклу в угольном сарае. Потом… сюда пришел мистер Барроуз и с досадой сообщил, что она пропала. Он тоже знает этого джентльмена, эксперта по автоматам.
— Как популярна становится ведьма в старости, — прогрохотал доктор Фелл со свистом, который мог выражать удовольствие, а мог и не выражать. — Как замечательно окончить свои дни среди толпы поклонников! Черт возьми, как это забавно! Превосходная женщина, с благородными намерениями, с желанием всех утешать и всеми командовать! Холодные веки, скрывающие, как драгоценный камень, суровый взгляд, который иногда становится мягким, — да! — Он замолчал. — Мистер Марри тоже интересуется куклой?
— Нет, сэр. Во всяком случае, я не знаю об этом.
— Жаль. Что ж, встретимся с ним в библиотеке. Он там чувствует себя как дома. Один из нас тотчас же спустится к нему. Ну и что вы, — обратился он к Эллиоту, когда Ноулз вышел, — думаете об этом?
Эллиот потер подбородок.
— Не знаю. Но, кажется, это не согласуется с тем, что мы знаем. Во всяком случае, неплохо бы нам как можно скорее вернуться в «Монплезир».
— Полностью с вами согласен!
— Здесь должен быть Бертон с машиной. Если он здесь, я доеду до «Монплезира» за три минуты. Если нет…
Бертона в «Фарнли-Клоуз» не было. Эллиот не знал, помешала ли ему какая-нибудь поломка в пути, или ночью он просто ехал медленнее обычного. Взять машину из гаража Фарнли Эллиот не мог: гараж был заперт. Плюнув на все, Эллиот отправился в «Монплезир» по уже знакомой тропинке. Последнее, что он видел, прежде чем углубиться в темный сад, была фигура доктора Фелла, спускавшегося по главной лестнице, он тяжело опирался на свою палку-костыль. Такого лица у доктора Фелла Эллиот никогда не видел.
Инспектор Эллиот уговаривал себя, что причин для спешки нет, однако, поднявшись на вершину холма, он понял, что идет слишком быстро. Ему не особенно нравились эти места. Он размышлял о том, что все они стали жертвами, пусть не такими уж легковерными, череды изощренных обманов, которых стоило бояться не более, чем закопченной маски двуликого Януса на чердаке. Обман в лучшем случае неприятен, в худшем — убийственен, но это всего лишь обман!
Ускорив шаг, он успевал рыскать по сторонам лучом своего фонаря. В нем шевельнулось нечто, рожденное его плотью и кровью. Он с детства подыскивал термин для определения своего теперешнего состояния и нашел его! Этот термин был «звериное чутье»!
Он не ждал, что в доме Маделин что-то произойдет, и был почти уверен, что его услуги не потребуются.
Эллиот был уже на опушке леса, когда услышал выстрел.
Глава 19
Брайан Пейдж стоял у открытого французского окна и глядел в сад. После удара по стеклу он был готов ко всему, кроме того, что в саду никого не окажется. Он ничего и никого не видел, во всяком случае, так ему показалось.
Кукла исчезла! Спокойный свет, почти обесцветивший траву, выявил чуть видные следы железных колес. Однако присутствие или отсутствие этого куска металла ровно ничего не объясняло: кто-то — или что-то — постучал в окно! Брайан перешагнул через порог.
— Куда мы идем? — тихо спросила Маделин.
— Посмотреть, кто нас звал, вернее, хотел позвать!
— Брайан! Не пойдем туда, пожалуйста!
Маделин подошла ближе, и в ее голосе звучала непривычная настойчивость:
— Я никогда ни о чем тебя не просила, правда? А сейчас прошу! Не ходи туда! Если ты пойдешь, ну, я не знаю, что мне останется делать, только тебе это точно не понравится! Пожалуйста! Пойди закрой окно, ладно? Видишь ли, я знаю…
— Что знаешь?
Она кивнула в сад:
— Я знаю, что было в саду и теперь исчезло! Я видела это сквозь заднюю дверь, когда была в кухне. Я ничего тебе не сказала, чтобы не волновать, хотя была… уверена, что ты видел все сам! — Она провела руками по лацканам его пиджака. — Не ходи туда. Не гонись за ним. Умоляю тебя!
Брайан глядел в ее испуганные глаза и на изгиб нежной шеи. Несмотря на переполнявшие его чувства, он совершенно отрешенно и бесстрастно произнес:
— Из всех неподходящих мест, если говорить честно, это самое неподходящее. Из всех возможных моментов, если говорить честно, это самый неподходящий. Я утверждаю это, потому что, чтобы выразить свои чувства, мне придется прибегнуть к высокому стилю! А хочу я сказать, что люблю тебя!
— Тогда и в кануне Праздника урожая есть что-то хорошее! — улыбнулась Маделин, подняв к нему лицо.
Брайана терзала мысль, не сказал ли он то, что сказал под действием злой силы, окружившей их в этом уединенном домике? Но он отбросил эту мысль, как предательскую. Сейчас его волновал парадокс: каким новым и таинственным может стать лицо любимой только оттого, что оно стало ближе; он смаковал ощущение от поцелуев с Маделин, которые перевернули всю его жизнь. Он до сих пор не мог поверить, что это произошло! Ему хотелось громко кричать от искренней радости.
Через несколько минут, глядя в окно, он действительно закричал.
— О господи, Брайан, почему ты никогда не говорил мне об этом? — спросила Маделин, полусмеясь-полуплача. — Я не должна в этом признаваться, но меня это всегда задевало! Ну почему ты раньше не сказал мне об этом?
— Потому что мне казалось, что ты мной не интересуешься. Мне не хотелось, чтобы надо мной смеялись!
— Ты думал, я буду смеяться?
— Если честно, да!
Она взяла его за плечи и, подняв голову, пристально посмотрела ему в лицо. В ее глазах сияло любопытство.