Согнутая петля
Шрифт:
— Понятно, сэр, — сказал он. — Но я полагаю, сейчас уже можно включить свет. Думаю, вас больше не потревожат.
— Инспектор, вы собираетесь что-то предпринять? — протестующим голосом спросил Барроуз. — Или в Лондоне к этому привыкли? Мы, уверяю вас, привыкли работать иначе! — Он вытер лоб ладонью руки в перчатке. — Вы не хотите обыскать рощу? Или фруктовый сад? Или то место, откуда прозвучал выстрел?
— Я сказал, сэр, — деревянным голосом повторил Эллиот, — думаю, вас больше не потревожат.
— Но кто это сделал? Зачем?
— Успокойтесь, сэр, — ответил Эллиот, — мы остановим этого негодяя. Навсегда! Мы немного изменили планы. Если не возражаете, я предлагаю всем вам проехать со мной в «Фарнли-Клоуз»,
— О, да никто не возражает, — весело ответил Пейдж, — нам, кажется, на один вечер волнений многовато!
Инспектор улыбнулся вовсе не ободряюще.
— Тут вы не правы, — заявил он. — То, что вы испытали сегодня, еще не волнения! Все волнения впереди, мистер Пейдж! Обещаю вам! У кого-нибудь есть машина?
Этот неуместный вопрос так и остался без ответа, и Барроуз отвез всех в «Фарнли-Клоуз». Все попытки расспросить инспектора не увенчались успехом. На категорическое требование Барроуза захватить с собой куклу Эллиот лишь ответил, что еще не время и что в этом нет необходимости.
В «Фарнли-Клоуз» их встретил встревоженный Ноулз. Центр напряжения переместился теперь в библиотеку. Там, как и две ночи назад, сияющий венец электрических ламп люстры отражался в окнах. В кресле, которое раньше занимал Марри, теперь сидел доктор Фелл, а Марри стоял у него за спиной. Доктор Фелл опирался рукой на трость, а его нижняя губа свисала над подбородками. Как только открылась дверь библиотеки, пришедших захватили эмоции. Доктор Фелл только что кончил говорить, и Марри прикрыл глаза дрожащей рукой.
— А, — с подозрительной приветливостью произнес доктор Фелл. — Добрый вечер, добрый вечер, добрый вечер! Мисс Дейн! Мистер Барроуз! Мистер Пейдж! Хорошо. Боюсь, мы командовали в доме самым предосудительным образом; но это было необходимо. Нам нужно кое о чем посовещаться. К мистеру Уэлкину и мистеру Гору отправлены курьеры. Ноулз, вы не пригласите леди Фарнли присоединиться к нам? Нет, не ходите сами, пошлите горничную; я бы предпочел, чтобы вы остались здесь. А пока мы кое-что обсудим!
Он сказал это таким тоном, что Натаниэль Барроуз, уже приготовившийся сесть, замер в несколько неудобной позе. Он резко поднял руку, не глядя на Марри.
— Нельзя так торопиться, — произнес Барроуз. — Остановитесь! В этой дискуссии есть что-нибудь… важное?
— Есть.
Барроуз снова занервничал. Он не смотрел на Марри, но Пейдж пристально глядел на обоих, и в нем, неизвестно почему, шевельнулась жалость к Марри. Учитель выглядел потрепанным и старым.
— Хм! И что же мы будем обсуждать, доктор?
— Характер некоей особы, — ответил доктор Фелл. — Кого именно — вы догадываетесь.
— Да, — согласился Пейдж, вряд ли сознавая, что говорит вслух. — Того, кто склонил Викторию Дейли к сомнительным удовольствиям колдовства!
Просто поразительно, подумал он, как действует это имя. Стоит только произнести слова «Виктория Дейли», как все бросаются в разные стороны, словно пугаясь каких-то неприятностей. Доктор Фелл, немного удивленный и заинтересованный, развернулся и, прищурившись, взглянул на Пейджа.
— А! — одобрительно прохрипел доктор. — Значит, вы догадались?
— Я пытался разрабатывать эту версию. Этот человек убийца?
— Да, этот человек убийца! — Доктор Фелл стукнул тростью. — Если вы разделяете мою точку зрения, это, я уверен, поможет нам! Послушаем, до чего вы додумались. И будьте откровенны, приятель! Прежде чем кто-нибудь из нас покинет эту комнату, здесь будет сказано кое-что и похуже!
Пейдж старательно и живописно повторил свою версию, с которой уже ознакомил Маделин. Пронзительные маленькие глазки доктора Фелла неотрывно смотрели на него, инспектор Эллиот тоже не пропускал ни слова. Тело, намазанное
После Пейджа заговорила Маделин:
— Вы считаете, что это возможно? И инспектор тоже согласен с вами?
Доктор Фелл лишь кивнул.
— Тогда я задам вам вопрос, который уже задавала Брайану! Если, как он утверждает, нет никакого культа ведьм, если все это мистификация, что делал или пытался делать этот «третий» в доме Виктории? Какие доказательства его причастности к убийству у вас есть?
— А, доказательства… — протянул доктор Фелл и, помолчав, продолжил: — Попытаюсь объяснить. Среди вас есть человек, уже много лет питающий тайную любовь к подобным вещам. Ни в какое колдовство он не верит! Это я спешу подчеркнуть. Это очень важно. Нельзя быть более циничным по отношению к силам тьмы и властелинам четырех стихий, чем он. Но невероятная тяга к колдовским штучкам становится все более сильной — ему безумно хочется их на ком-нибудь проверить. Этот человек, понимаете ли, прикидывается совершенно другим! Он никогда не признается даже в интересе к подобным вещам, который может быть и у нас с вами. Итак, это тайная страсть, но у него есть желание разделить ее с кем-то, желание, прежде всего, поэкспериментировать над другими людьми; оно стало таким сильным, что должно было как-то прорваться. В каком же положении оказался этот человек? Что он мог сделать? Возродить новый культ ведьм в Кенте, ведь когда-то он существовал здесь, очень давно. Идея, конечно, захватывающая; но этот человек понимал, что она безумна. Этот человек вообще-то очень практичен.
Самая мелкая единица в организации поклонников Сатаны — это так называемый шабаш ведьм. Шабаш включает тринадцать человек: двенадцать членов и одного предводителя в маске. Роль предводителя такого котильона в маске Януса, вероятно, привлекала нашего приятеля, как прекрасный сон, но лишь как прекрасный сон! И не только из-за непреодолимых практических трудностей. Ему очень хотелось, чтобы было интересно и чтобы этот интерес разделяли немногие. Значит, число посвященных должно быть ограниченным. Поскольку страсть его была тайной, значит, круг единомышленников должен быть узким, сугубо семейным. Это, я подчеркиваю, было почти насмешкой над силами зла, если, конечно, такие силы существуют. Тут не было фанатизма или, вернее, одержимости. Ничего не приносилось в жертву этим высоким интеллектом. Это не был серьезный культ, как мы его понимаем. Это была лишь праздная и ненасытная любовь к мистификациям, нечто вроде хобби. Боже сохрани, я не хочу сказать, что сатанисты обязательно приносят большой вред, — нет, если они держатся подальше от ядовитых веществ, вызывающих галлюцинации! Если люди просто дурачатся, не нарушая закона или принятых норм поведения, полиция их не трогает. Но когда женщина в Танбридж-Уэллс умирает оттого, что намазала кожу белладонной (что и произошло восемнадцать месяцев назад, хотя мы ничего не смогли там доказать!), тогда, черт возьми, это уже дело полиции! Как вы думаете, почему Эллиот был прислан сюда еще до событий в «Фарнли-Клоуз»? Как вы думаете, почему его так интересует история Виктории Дейли? А?
— Но, доктор, кто же все это делал?
— Этот человек доверился немногим верным единомышленникам. Их, вероятно, было двое, трое, максимум четверо. Наверное, мы никогда не узнаем их имен. Он тщательно обрабатывал их, давая читать множество книг по колдовству. А когда их головы были забиты и возбуждены всяким вздором, настало время действовать. Настало время сообщить им, что в Кенте действительно процветает культ Сатаны и каждый из них может поучаствовать в настоящем шабаше.
Доктор Фелл громко стукнул тростью об пол. Он был нетерпелив и раздражен.