Сохранить как
Шрифт:
"Шишел - вышел вон", - думал путник, удивляясь отсутствию мозга.
Ветер начал сдувать с его вялых пальцев лепестки ногтей; стрелы волос, прямые и неподвижные в полете, срывались с черепа и мчались к точке исхода седою тучей. Плавились завитки ушных раковин, утюжились папиллярные письмена.
Кишечник, выскользнув, тянулся, словно послед. "Не
Человек скинул с плеч широкое, теплое пальто, надетое прямо на кожу, ощупал себя в поисках иной одежды, но больше не обнаружил ничего - одно пальто, не считая выброшенной шляпы.
"Осталась кожа", - прозвучало внутри человека, и он не сумел разобрать, откуда.
"Я сейчас сниму, - послушно ответил путник и принялся усердно тереть ладонями щеки. Кожа скатывалась в продолговатые катыши, будто подмоченная бумага.
– Это ты со мной говоришь?"
"Ты", - согласилось внутри.
"То есть я", - уточнил идущий.
"То есть я".
"То, что нужно, - впервые в голосе человека послышалась радость, хотя беседовал он, не размыкая рта.
– Похоже, что приспело время познакомиться".
"Конечно," - услышал он и стал тереть еще яростнее. Внезапно пальцы на дюйм провалились и тут же ухватили мягкие бумажные края недорушенной оболочки. Поспешно, словно торопясь совокупиться, а женщина уже устала ждать, он высвободился из кожаного комбинезона. Вытряхиваясь, человек смешно подпрыгивал на сосисочной ноге. Оставшись нагим, провел рукой по телу и, явно разочарованный, воскликнул: "Это снова я!"
"Разумеется. Нужно брать глубже", - донеслось до человека, и тот, не сходя с места, вторично впился пальцами в лицо. Он постарался захватить горсть побогаче и, раздевшись в очередной раз, открыл, что ничуть не изменился - разве только умалился в размерах.
"Я снова тот же, как матрешка", - молвил он тревожно.
"Скорее, как луковица, - откликнулся ты.
– Не стоит спешить, ты никуда не опоздаешь".
Человек промолчал, раздеваясь вновь и вновь.
Ветер бушевал, забирая отслужившие свое лохмотья.
"Я куколка, личинка, - лихорадочно рассуждал человек, делаясь все меньше и меньше.
– Я линяю - вот какая штука. И выйду, глядишь, ослепительным махаоном. Ах, как мне не терпится быть махаоном, пусть даже проживу я не дольше суток. Сколько живут махаоны? Не помню. Точнее, не знал никогда".
Настал момент, когда его туловище с ногами и руками вместе сточилось до того, что человек свободно брал в замок пальцы стоп и кистей, не сгибая хребта - которого, впрочем, давно лишился, но все еще оставался тем я, что отвечал ему, отзываясь на ты. А потом тональность ответов сменилась, в голосе зазвучало ехидное и зловещее торжество; он обнаружил, что больше не в состоянии шевельнуть ни единым членом и превратился в крохотный кубик, почти точку - зеленого цвета. В последнем Я, не зная почему, был полностью убежден.
"Это я?" - спросил Я, предчувствуя недоброе.
"Я, - ответил Ты.
– Сейчас ты узнаешь свое сокровенное имя. Имя тебе zip."
Точечный кубик молчал, ничем не отзываясь на это сообщение.
Туман густел, ветер гнал тучи со всех четырех и более направлений, собирая вокруг изумрудной крохи смерч.
"Ну, распакуем, почитаем", - голос громыхнул, выжигая ватное безмолвие дотла.
...Человек орет, пробиваясь из ничто. Возникая там же, откуда взялся, он орет опять.
Зеленый zip подобрался, готовый взвыть благим матом при первом касании Слова.
август 2000, дер. Родивановщина