«Сокол-1»
Шрифт:
В конце февраля — начале марта, вылетая на разведку, летчики все чаще привозили сведения о мощном сосредоточении неприятелем боевой техники и живой силы. Было совершенно ясно: враг готовится к новому решительному натиску.
И точно: 9 марта 1938 года франкисты развернули наступление по всему Арагонскому фронту. Его цель — разделить республику надвое, выйти к Средиземному морю, затем по частям уничтожить основные силы сопротивления, поставить народ на колени и тем завершить свою черную войну.
На авиаторов республики снова легла непомерно тяжелая нагрузка.
Главным сейчас было — беречь свои силы, не давать редеть своим рядам. Поэтому чаще всего вылетали тремя-четырьмя эскадрильями, тесно держались друг друга, как бы превращаясь в летучую неприступную крепость, в которой были свои ударные силы, а также силы поддержки и прикрытия. Лев Шестаков со своим звеном в составе Матвеева, Журавлева все время был в ударном кулаке, действовал с особой злостью, ненавистью и сумел в короткий срок сбить один за другим еще три самолета.
За пять дней наступления враг очутился в тридцати километрах от аэродрома. Дело принимало крутой оборот. Пришлось срочно перебазироваться на левый берег реки Эбро. Там уже сидела группа «москас» Александра Гусева.
Аэродрома как такового в сущности не было. Наспех расчищенная площадка для взлета, кое-как оборудованные места для стоянок самолетов. И жилых помещений никаких, кроме старой, насквозь пропитанной карболкой ветеринарной лечебницы. Разместились в ней.
Да, условия не из лучших. Но даже в этой обстановке летчики не падали духом.
Противник жмет. Через два дня — перебазирование на аэродром Лерида. Чем могли добровольцы-истребители ответить на натиск врага? Только увеличением количества боевых вылетов. Но ведь и для них существует какой-то предел, да и физические силы летчиков не безграничны. Многие из них уже страдали нервным истощением, им хоть немного бы отдохнуть, опомниться. Но где там! Фронт катится по пятам, нужно сражаться.
Шестаков вспомнил англичанина в золотом пенсне. Мистер интересовался денежным вознаграждением. Где они, английские летчики, сражавшиеся только за деньги? Их корова языком слизала. В эти трудные дни до конца мог держаться только тот, для кого дорого дело республики, кто защищал ее, думая о своей Родине.
Практически вся республиканская авиация была прикована к Арагонскому фронту. Средиземноморское побережье Испании оказалось без прикрытия. Озверевшие франкисты воспользовались этим, стали подвергать побережье массированным бомбежкам.
Но в это время все прогрессивное человечество с новой силой подняло свой голос в защиту республиканской Испании. Под давлением мирового общественного мнения Франция вынуждена была открыть свою границу для военных грузов и добровольцев. В Испанию поступила большая партия модифицированных И-16, прибыла новая группа советских летчиков.
Воспрянули духом ребята, работавшие на пределе возможного: новые самолеты, свежие силы. Теперь франкисты узнают, почем фунт лиха!
Действительно, скоро появилось
Через каких-нибудь полчаса Лев Шестаков уже рассказывал вновь прибывшим об особенностях жизни в Испании, обычаях мужественного народа.
На второй день старожилы вызвались дать новичкам «боевые провозные», как выразился Гусев.
Старые, потрепанные «ишачки» выполняли роль прикрытия, новенькие И-16 были ударной силой. Совершили несколько вылетов, в каждом провели воздушный бой и за день уничтожили четыре вражеских самолета. Причем победы одержали новички, разумеется, под надежным прикрытием «стариков». Модифицированные И-16 превосходили своих предшественников и по маневренности, и по мощности огня. Молодые пилоты оказались хорошо подготовленными, «настырными». Все это поднимало боевой дух, вселяло надежды на новые победы.
В конце дня 28 марта Шестаков обратился к Жердеву:
— Разреши, Коля, слетать на твоей машине, думаю, твой «ишачок», не обидится па меня за это.
— Если командир не против — садись, попробуй, сравни.
Командир не был против. Шестаков уже занял место в кабине, когда на аэродроме показалась легковая машина командующего ВВС республики генерала Сиснероса. С ним приехали главный военный советник Г. М. Штерн и другие.
Приказали собрать всех «старичков».
Шестакову пришлось срочно ретироваться из кабины.
— Товарищи, — торжественно, официально объявил Штерн, — мы приехали, чтобы поблагодарить вас за боевую работу. И сообщить решение командования: сегодня вы совершили свой последний боевой вылет. Завтра отправляетесь на Родину. А сейчас слушайте приказ командования республиканской армии.
Этим приказом всем летчикам от имени испанского народа, правительства республики объявлялась благодарность. Далее в нем говорилось, что командиром вновь сформированной группы И-16 назначался Фернандо Клаудино, командиром объединенной эскадрильи — Василий Лисин, прибывший несколько раньше других новичков, успевший совершить до 80 боевых вылетов, сбить два самолета.
«Вот и все кончилось, — грустно подумал Шестаков, — и больше никогда не вернется. Сколько здесь пережито, сколько оставлено верных друзей… И все уходит в прошлое, оставаясь навсегда только в памяти».
Лев Шестаков приехал сюда обычным рядовым летчиком, уезжал командиром звена, опытным, уверенным в своих силах воздушным бойцом.
Пригодится ли ему накопленный опыт? Потребуется ли еще Родине его боевое искусство?
Он был уверен: пригодится и потребуется. Дело только за временем. Столкнувшись с кровожадным фашизмом, Лев понял, что эти изверги в своих притязаниях на мировое господство не остановятся ни перед чем. Их придется остановить. Раз и навсегда. Для этого еще придет свой час. И к нему нужно сберечь все, чему он научился здесь, в Испании. И только так.