Соколиные перья и зеркало Кощеевны
Шрифт:
Ева как на духу рассказала про «крымскую жужелицу», удивляясь своей откровенности.
— Повтори, пожалуйста, еще раз, как фамилия этой Танечки, — нахмурившись, попросил Филипп, выходя с ноутбука в интернет и открывая какие-то вкладки.
— Еланьина, — как можно более отчетливо проговорила Ева. — Редкая фамилия…
— Похоже, отражающая суть, — скривился Филипп, намекая на диалектное значение слова елань как наиболее топкого и опасного участка болота, нередко скрывающегося под живописной зеленью.
Он отыскал нужную вкладку
— Она работает эйчаром в Фонде экологических исследований, — пояснил Филипп. — Это она проводила у меня первое собеседование, все зеркальце свое, как ты рассказывала, теребила. А потом уже до меня снизошел сам Бессмертный.
— И что же он от тебя хотел? — спросила Ева, понимая, что проявляет бестактность, но все равно не в силах сдержаться.
— Это долгая история, — страдальчески вздохнул Филипп. — Началось все с того, что меня пригласили на собеседование в некое УК «Экопереработка». У них неожиданно образовалась вакансия в айти-отделе, и они готовы были взять подходившего им соискателя даже без опыта работы.
— Хорошие айтишники на вес золота, — кивнула Ева, вспоминая лицейских знакомых, которые уже работали в солидных фирмах и безо всякого блата.
Филип поморщился, и она прикусила язык, запоздало осознав, что сморозила бестактность.
— Отзывы на разных сайтах говорили о том, что это уважаемая компания, задействованная в программе раздельного сбора мусора и умной утилизации пластика. Эйчар посмотрела мои курсовые и результаты практики, а потом сообщила, что со мной хочет побеседовать их руководитель.
— Ух ты! — удивилась Ева, знавшая, что генеральные обычно слишком занятые люди, и редко когда спускаются со своего Олимпа, чтобы побеседовать с соискателями. — Им, конечно, оказался Константин Щаславович?
Филипп кивнул.
— Я к тому времени слышал о махинациях в Фонде экологических исследований. Да и много раз видел Бессмертного, когда он выступал на местных и центральных каналах. Но при личной встрече просто не узнал или не придал сходству значения, а он не счел нужным представляться.
Ева невольно подумала о мороках и прочей потусторонней жути, хотя, возможно, в этом случае все объяснялось состоянием стресса во время собеседования и особенностями зрительной памяти. Есть люди, которые практически не запоминают лица, хотя обладавший незаурядной, что называется, породистой внешностью Константин Щаславович выделялся и среди светской тусовки, и на встречах научного сообщества.
— Бессмертный показал себя приятным и эрудированным собеседником, — продолжал Филипп, отхлебывая из стакана компот. — Сначала мы обсудили возможности загрузки сознания. Я как раз курсовую писал по компьютерному моделированию человеческого мозга и даже подумывал насчет стажировки в Швейцарии. Но в таком случае пришлось бы надолго, если не навсегда, расстаться с родными. А Константин Щаславович,
— Ого, какие у него обширные интересы! — нервно хохотнула Ева, устраиваясь поудобнее и приводя в порядок разметавшиеся во время танца волосы, в которых не хватало только цветка.
— Ну да, — осторожно улыбнулся в ответ Филипп. — Видимо, хотел подстраховаться, да не успел. Пока удалось только воспроизвести колонку головного мозга крысы. Во время той встречи мы как раз обсуждали перспективы исследований в этом направлении. Потом Бессмертный просмотрел мою анкету и начал расспрашивать о родных. В особенности его интересовал прадед-целитель, в честь которого меня назвали. Даже не знаю, откуда он узнал. Отец про то, что деда Филя умел кровь заговаривать, головную боль снимал и лечил наложением рук, только близким друзьям рассказывал.
— Возможно, кто-то из пациентов обмолвился, — предположила Ева.
Филипп только нервно передернул плечами.
— Потом вообще про какую-то иголку, про которую я знать не знаю, ведать не ведаю, речь завел. Начал вроде бы исподволь, но несколько раз в разговоре к этой теме вернулся. Я уже решил, что он просто сумасшедший богач, но тут он перешел к системе электронной безопасности их предприятия. Сетовал на происки конкурентов по мусорному бизнесу и откровенное давление со стороны владельцев нелегальных полигонов. Уверял, что ищет знающих и перспективных программистов для защиты серверов компании.
— Надо же! — удивилась Ева, которая опять-таки от лицейских приятелей знала о том, что вопросами электронной безопасности, как правило, ведают проверенные люди.
— Я тоже удивился такому повороту, — кивнул Филипп. — Но вместо того, чтобы насторожиться, сдуру хвост веером и распустил, рассказал, кому какие скрипты и проги на заказ писал, у кого находил в кодах баги. У меня к тому времени накопилось неплохое портфолио. Бессмертный слушал с таким видом, будто ему про меня уже давно известно. Однако для проверки моих навыков предложил найти уязвимые места в уже имеющейся программе. Я пообещал за неделю сделать. Приехал в общагу, достаточно быстро нашел пару дыр, но на всякий случай решил проверить и обратился к другу из Ломоносовского. Тот меня и огорошил. Говорит, ты же почти что взломал наш университетский сервак, на котором хранятся данные исследований с грифом «секретно».
— Это же Бессмертный пытался добраться до копий экспертизы очистных сооружений его мусоросжигательного завода, сделанных дядей Андреем Мудрицким! — догадалась Ева, в позапрошлом году внимательно следившая за конфликтом между аффинажным королем и его другом-ученым.
— Я об этом узнал вечером того же дня, когда позвонил отец и сказал, чтобы я на эту вакансию ни за что не соглашался, поскольку эта УК — фактически теневая дочка «Фонда экологических исследований» для еще более сомнительных операций.