Соколиные перья и зеркало Кощеевны
Шрифт:
— Ну что ты себя понапрасну изводишь! — замечая ее напряженность, принимался успокаивать ее Филипп. — Если бы не ты, все закончилось бы гораздо хуже.
Ева кивала, наблюдая, как он встает и, придерживаясь за поручни или опираясь на ее руку, делает осторожные шаги по палате. Убеждая себя в том, что хочет слишком многого, если не сказать, всего и сразу и следует запастись терпением, она молча поправляла постель. Помогала любимому одеться и вывозила на прогулку в небольшой сад, где они каждый день сидели по нескольку часов в розарии или под старыми липами.
Лето все еще скупилось на тепло, поэтому в ветреные
Филипп и сам понимал, что с ним что-то не так. Он не только не чувствовал в себе пламени Верхнего мира, но и перестал видеть шаманские птичьи сны. К Еве он в образе сокола тоже не прилетал. Ни наяву, ни во сне. Впрочем, из-за усталости она после возвращения спала без сновидений.
— А если я останусь обычным человеком, ты будешь меня любить? — робко пытаясь строить планы на будущее, как-то спросил Филипп.
— О чем ты говоришь? — пылко обняла его Ева. — Ты уже никогда не станешь обычным. Ты поднялся в такие небеса, куда не залетал доселе ни один сокол самого высокого полета. Возможно, тебе просто нужно какое-то время, чтобы восстановиться — продолжала она, воодушевившись и самая не ведая, кого больше пытается убедить. — Сопротивление козням Карины и противостояние с порождениями Нави отняли у тебя слишком много сил. Да и крыло одно у тебя сломано, — указала она на гипс, пытаясь все обратить в шутку.
— В любом случае я ни о чем не жалею, — согласился с ней Филипп. — Я видел небо Верхнего мира и использовал свой дар во благо.
— Как и во всех предыдущих случаях, — кивнула Ева, напоминая о спасении Кулешова и Рябова, родители которых, узнав обо всех обстоятельствах произошедшего, приходили благодарить.
— Не исключено, что тебе нужна какая-то встряска, — предположил Лева, тоже несколько озадаченный тем, как идут у спасенного сокола дела.
— Как в тот раз, когда кое-кто специально подставился под рога хтонического быка? — хмыкнул Филипп, который о сыне отцовского боевого товарища, конечно, отзывался исключительно как о человеке, с которым «можно пойти в разведку», но чувствовал себя обязанным и испытывал по этому поводу некоторую неловкость.
— Да за кого ты меня принимаешь? — возмутился Лева, старавшийся бывшего пленника по возможности подбодрить. — Думаешь, я совсем ненормальный? Просто силы оказались неравны. Ты же сам видел, сколько там погани Карина нагнала. Помимо Скипера.
— Вообще-то, он меня защищал, — призналась регулярно навещавшая друзей Ксюша. — Братьям пытался помочь, вот и подставился под рог.
— А еще у него профессиональный рефлекс — беречь руки, — добавила, обнимая мужа, Маша.
Ева разглядела в глазах Филиппа тоску и тоже поспешила заключить любимого в объятья. Еще до того, как сняли гипс, он начал канючить, выпрашивая ноутбук, и не мог понять, почему ему в этом отказывают.
— Потерпи, тебе пока нельзя напрягаться, — вслед за мамами и врачами увещевала его Ева.
— Я уже нормально себя чувствую, — пытался отстоять свои
Он замолчал, страдальчески нахмурившись, не до конца уверенный, что все, произошедшее с ним в заточении, ему не привиделось. Он, конечно, тоже не понимал, каким образом из тонких миров сумел добраться до компьютеров империи Карины. Да еще и с помощью носителя информации, доставленного таким неожиданным способом.
Ева же больше беспокоилась за флешку. Позвонив в один из первых дней бабушке Евдокии, она узнала, что Нелюб благополучно вернулся домой, но кулона при нем не оказалось.
— Да не переживай ты! — на этот раз успокаивал уже ее Филипп. — Дядя Миша новый сделает. Или я сам кузнечную премудрость освою. Надо же мне руку разрабатывать.
— Не к добру это, — вздыхала Ева, чувствуя, как тьма, не желая отпускать, клубится по углам. — Это же не просто безделушка, а обручальный подарок. Да еще и с носителем ценной информации.
Филипп обнимал ее, называя ее страхи пустыми домыслами, последствием пережитого. Но в душе, похоже, тоже понимал, что, вырвавшись из когтей Карины, они всего лишь получили передышку, и потому стремился скорее одолеть недуг и восстановить форму, хотя бы физическую.
А флешку им вернул Кирилл Боровиков сразу, как только Ксюша и Даждьроса разрешили ему увидеться с пациентом.
— Да ее наши умники из отдела вещдоков просто отдавать не хотели, — с порога пустился он в извинения. — Хотя информация вся скопирована и не на один носитель.
— Так она все это время была у вас? — обрадовалась Ева, возвращая кулон на законное место.
— Да вы понимаете, — посерьезнел Кирилл, стараясь говорить тише и вообще не занимать слишком много места. — Когда у нашего Дмитрия Степановича инфаркт случился, меня ж этот козел Званюк отстранил и досье все подчистил!
Ева кивнула, а Филипп болезненно передернул плечами, вспоминая, каким образом Карина организовала это «отстранение».
— Спасибо, пресса вмешалась, — продолжал Кирилл, имея в виду Романа Коржина и Михаила Шатунова. — Да и Дмитрий Степанович, спасибо здешним врачам, достаточно быстро в форму пришел. Хотя мы его агитируем сейчас в санаторий поехать. Но я к себе ничего скопировать не успел. Дескать, не положено с рабочего компьютера на личный данные переносить. А оперативные файлы как бы случайно удалять положено. Я, конечно, расстроился. Такой компромат, и все псу под хвост. А тут — прихожу в кабинет, а у меня на столе сидит здоровенный такой котяра, размером с рысь или даже пантеру, и держит вашу флешку.
Ева с Филиппом переглянулись. Маша, Лева и Ксюша понимающе кивнули. По поводу размеров Нелюба Кирилл явно преувеличил. Килограмм десять бабушкин любимец, конечно, весил, но до крупных сородичей явно недотягивал. Разве что держался не менее сурово.
— В общем, файлы мы восстановили, и теперь Карине не отвертеться, — с благодарностью глядя на Филиппа, заулыбался Кирилл. — И пускай ее Денис из юридического отдела даже не пытается запудрить нашему начальству мозги насчет превышения служебных полномочий и незаконной слежки. Проникновение было совершено с рабочего компьютера Фонда и частным лицом, а уж куда пошла информация — их не касается.