Сокровенный смысл жизни. Том 3
Шрифт:
Мы должны понять, что свобода сама по себе не цель, поэтому нужно всегда задаваться вопросом: ради чего она? Подтверждение этому мы найдем в истории всех политических и общественных движений, которые обычно повторяют судьбу своих предшественников. Те, кто призывает к освобождению от старых норм, попадают под власть новых, которые порабощают точно так же. Мы знаем, что в целом ряде стран, независимо от господствующей в них идеологии, ведутся войны и существует эксплуатация. Последние военные конфликты показали, что схематические решения не способны удовлетворить всех. Нам нужно нечто, что подходило бы каждому индивидуально.
Мы все устали жить в клетке, устали от того, что к каждому приклеен ярлык и каждый занесен в какой-либо архив. Нам необходимо встретиться с самими собой. Нам нужно поднять свою индивидуальность, как факел, чтобы светить не только себе, но и другим. Я понимаю, что у этого философского подхода есть и сторонники, и противники. Последние не понимают такого простого и философского восприятия свободы. Такие люди понимают свободу как возможность притеснять всех, кто думает не так, как они сами. Здесь видно демагогическое начало, поэтому людям очень трудно вести диалог; мы все это замечали. Мы отравлены, мы совершенно испорчены эгоизмом, который делает нас фальшивыми. Мы настолько испорчены, что не способны воспринимать реальность. Мы часто слышим вопрос «Как дела?», но это не более чем формула вежливости. Как правило, люди ведут пустые разговоры, потому что их мало заботят проблемы других. Нам необходимо разрушить разделяющие нас стены, которые прочнее физических, – стены и преграды интеллектуальной испорченности, эгоизма, разрушительного для человека.
Колумб открыл Америку (или открыл ее заново, что в данном случае не столь важно), и прошло еще очень много лет, прежде чем люди поняли, что же на самом деле произошло: там жили миллионы людей, там были невиданные чудеса, золото… но европейцы продолжали рассуждать о преимуществах пути в Индию через Африку (никто не думал об Америке!). Этот исторический пример показывает, как велика в человеке интеллектуальная и духовная инертность. И наше время в этом смысле не исключение.
Когда мы говорим о свободе, мы, как правило, имеем в виду свободу, связанную с определенными условиями. Говорят о свободе политической, экономической, сексуальной и т. п. Другими словами, нам трудно выделить просто свободу, свободу как таковую, и дать ей определение. На самом ли деле свободны те, кто считает, что обладает политической, экономической или сексуальной свободой? Вот вопрос, на который нам необходимо ответить. Например, человек, ни с чем не считаясь, предается своим страстям и утверждает, что времена лицемерия прошли; он может называть себя свободным. Но разве он свободен? Нет. Он освободился от предубеждений и не считается с общественным мнением, но стал рабом своих страстей, своих инстинктов, а из-за них он позже попадет в ситуации, которые поработят и свяжут его не меньше, чем те семейные узы, которые он только что порвал. То же самое происходит и с человеком, провозглашающим политическую свободу; он покидает ряды какой-либо партии или движения, чтобы кричать на улице: «Свобода!» Такие люди, как правило, выражают свои чувства, переворачивая машины и мусорные баки и бросаясь камнями в других. Разве это свобода? Что подумает о такой свободе человек, которому попали камнем по голове? Какая польза от такой свободы?
Надо искать такое счастье, которое не вредило бы ближнему. Свобода, которую предлагает нам капиталистический мир, свобода всех потребительских обществ и подобных систем – это лишь обусловленная, ограниченная свобода.
Статуя Свободы – одна из самых знаменитых скульптур в США и в мире, часто называемая символом Нью-Йорка и США, символом свободы и демократии, Леди Свобода. Это подарок французских граждан к столетию американской революции.
Как учил меня один старый философ-индус, счастье одних людей обычно рождается из несчастья других. Мы скатились до какой-то формы духовной коммерции, когда счастье одних отзывается страданиями других, когда чья-то свобода оборачивается несвободой для других, когда люди, стремясь избежать одной ловушки, попадают в другую. Так, к примеру, рабочие, пытаясь освободиться от давления со стороны своих хозяев, вступают в профсоюз. Но профсоюз тоже хозяин, часто еще более жесткий, нежели предыдущий. Очень трудно на самом деле стать свободным.
Даже на Востоке, который сегодня в моде, есть люди, считающие себя особенными. Они сидят в позе лотоса, целыми днями перебирают четки и мнят себя свободными, но таковыми не являются. Человек, желающий освободиться ото всех старых обычаев, человек, заявляющий, что он больше не станет есть то, что ели его деды, потому что переходит на макробиотику, – разве он свободен? Разумеется нет. Его день проходит в подсчетах, сколько риса ему надо съесть. Уж точно, моя бабушка, простая крестьянка, была более свободной и ела столько риса, сколько хотела.
Таким образом, мы видим, что существует целая система интеллектуализации свободы, из-за которой мы лишаемся свободы. Как прийти к новой свободе? К новой свободе, которая сохранила бы силу традиции и в то же время была бы на самом деле новой; которая помогла бы нашей молодежи найти выход, подсказала бы, как достойно пройти этот темный, трудный, но славный момент Истории? В темные времена, во времена больших сражений рождаются люди-герои, появляются великие идеи и тяжелые знамена развеваются на ветру Истории.
Необходимо сменить концепцию интеллектуальной свободы на концепцию свободы, воплощенной в жизнь. Нам нужно не думать о свободе, а быть свободными. Потому что, господа, эра размышлений, эра разума умерла. Разум много раз нас обманывал, как вы и сами знаете. Достаточно вспомнить ученых-рационалистов, отрицавших, что аппараты тяжелее воздуха могут летать. Они утверждали, что вода на дне океана должна иметь почти абсолютную плотность и поэтому на больших глубинах рыбы жить не могут, а это оказалось не так. Они не верили, что звук можно передавать по проводам, однако в 1876 году Грэхем Белл изобрел телефон. И подобных примеров множество.
То, что на первый взгляд кажется рациональным, на самом деле в высшей степени иррационально. Стремиться рационализировать свободу – значит изначально ограничить ее, а это равноценно ее отрицанию. Как только мы пытаемся дать определение свободе, она перестает быть свободой. Это все равно что говорить о Боге, что Он велик, добр, великолепен, светел… Если это действительно Бог, то он должен быть только Богом. Бог абсолютен, он присутствует во всем, и мы не можем наделять его характеристиками и чувствами, присущими человеку. Это – одна из проблем религии, ибо на протяжении истории люди приписывали Богу разные атрибуты. В X веке одни, в XIX – другие, а в наше время – третьи. Например, ни в Библии, ни в каком-либо другом Священном Писании нет ни слова против рабства. А когда Иисуса прямо спросили о подношениях, которые следует приносить императору, он ответил: «Кесарю – кесарево, Богу – богово». Для таких великих существ, как Иисус, это не проблема, ибо для них важно, чтобы свободой жили, а не убивали ее рациональными определениями. Основное, к чему мы пришли и в чем заключается наш долг, – это стремиться осуществлять на практике распоряжения нашей внутренней воли. Не говорить о свободе, а попытаться жить ею.
В моих путешествиях я много встречаюсь с людьми, и часто эти встречи производят на меня глубокое впечатление. Так, например, во время моей последней поездки по Европе я встречался с самыми разными группами людей, но всех их объединяла привычка собираться за столом и рассуждать: «Люди станут лучше. Мир будет подобен граду Божьему, о котором говорил святой Августин, он будет новым, лучшим. Не будет ни денег, ни угнетения, ни зла…»
Сказав все это, они смотрели на часы и говорили: «Ну что же, мне пора, меня жена ждет» или: «Что-то я устал, а завтра рано вставать на работу»… Эти люди, рассуждавшие об абсолютной свободе, о том, как полностью изменить мир, люди, считавшие, что вправе менять жизнь других, были не в состоянии ни на минуту освободиться от обстоятельств собственной жизни.