Сокровища Аттилы
Шрифт:
— Скорей садись! — кричал Алтай, — Я задержу их! Возьми пику!
Диор взлетел в седло. Надо было спасать сына. Алтай подал ему меч и пику, стегнул плеткой жеребца. Тот прыгнул, помчался к мосткам через ров внутреннего укрепления. На скаку Диор оглянулся. Прикрывшись щитом, побратим рубился с подоспевшими воинами охраны. Диор поднял пику гонца. В свете факелов стал виден красный флажок. Воины охраны ворот поспешно расступились. Копыта жеребца Диора прогрохотали по мосткам.
2
Поистине, все повторяется в этом мире. Держа сына на руке, Диор
Сын плакал, требуя еды. В походной сумке была черствая лепешка и кусок вяленого мяса. Пришлось разжевать хлеб, завернуть в чистую тряпицу, дать сынишке пососать. Тот замолчал, но ненадолго. Растерявшийся Диор не знал, что предпринять. Много лет назад его отец оказался в точно таком же положении, что и он сейчас. Но отца тогда выручила коза.
Когда рассвело, Диор, приподнимаясь на стременах, стал оглядывать равнину.
Вдоль горизонта синели леса. Там же передвигались стада. Но до них далеко. Сын зашелся в требовательном плаче. Диор догадался его развернуть. Сынок был белокож, голубоглаз, на головке уже отрастали льняные волосики, похожие на пух. Диор перепеленал его в холщовую тряпицу, предназначенную для перевязки ран.
Жеребец Ульгена оказался на редкость вынослив и горяч, мчался неутомимо, покрывая милю за милей. Погоня если и шла по его следу, то наверняка отстала. Ближе к полудню Диор, проезжая вдоль опушки леса, заметил меж деревьев пасущуюся олениху с олененком. Олененок тыкался мордочкой в наполненное вымя матери, требуя еды. Олениха, поднимая голову, пугливо посматривала вокруг огромными влажными глазами. Диор спешился, привязал жеребца, положил в траву сынишку, стал подкрадываться к самке. Шагах в тридцати он остановился, спрятавшись за деревьями, прицелился. Дальнобойная стрела пронзила самку. Олененок жалобно закричал, но не убежал, а продолжал тыкаться мордочкой в вымя матери. Диор, боясь, что молока не достанется его сыну, отогнал олененка, поспешил к жеребцу. Раздвинув кустарник, он замер. Возле плачущего свертка, свившись кольцом, лежала огромная змея и тихонько шипела, покачивая высоко поднятой плоской коричневой головой. Диор схватился за лук. Но змея вдруг перестала шипеть, скользнула в траву и исчезла. Диор бросился к сыну, решив больше не выпускать его из рук. Молока у оленихи оказалось достаточно. Диор накормил сына и нацедил в глиняную фляжку, отрезал несколько сочных кусков мяса, затем удалился в чащу, развел костер, зажарил их и сложил в походную сумку. Когда он выезжал из леса, над останками самки уже трудились шакалы.
К полудню второго дня Диор приметил в стороне от дороги небольшое кочевье и свернул к нему. Кочевье было гуннское. Десятка два повозок кольцом окружили лужайку возле реки. Чуть подальше паслось стадо, охраняемое вооруженными подростками. На лужайке горели костры, возле них хлопотали женщины. Несколько остроухих больших собак с лаем выскочили навстречу Диору. Из–за повозок показалась группа настороженных пожилых мужчин. Некоторые держали луки. Увидев одинокого всадника, кто–то прикрикнул на собак. Диор поднял пику с красным флажком. Мужчины опустили луки. Диор, подъехав к ним, потребовал, чтобы привели старейшину кочевья.
Вперед вышел длиннобородый рябой старик, важно сказал, что он предводитель рода Сайгаков, звать его
— Слушайте приказ Верховного правителя! — повелительно произнес Диор, — Слушайте, люди рода Симдемга!
Лица пожилых мужчин стали почтительными. Диор объявил, что везет с собой грудного младенца, сына главного советника Аттилы Диора, и в доказательство протянул сверток. Старейшина, приблизившись, убедился, что в козьей шкуре спокойно посапывает малыш.
— Его мать и охрана погибли. В двух днях пути отсюда на нас напали неизвестные люди. Я единственный спасся. Мне нужна женщина, груди которой полны молока. Она отправится со мной, пока я не доставлю младенца старшей жене советника. Вернувшись, я доложу Диору, какую услугу оказал ему род Симдемга!
В новости и требовании скорого гонца не было ничего удивительного. Молодые жены тарханов нередко сопровождали мужей в походах. Случается, в пути рожают и гибнут. Слава же о советнике Аттилы широко распространилась по кочевьям гуннов. Выполнив просьбу гонца, малоизвестный род Симдемга наверняка будет возвышен.
— Мой сын привез из прошлого похода молодую рабыню–славянку, — сказал предводитель. — Недавно она родила, но младенец умер. Груди ее полны молока. Я дарю советнику эту женщину!
Рабыню привели. Она оказалась круглолица, русоволоса и отдаленно напоминала Заренку. Рабыня с жадностью схватила малыша, тотчас поднесла к своей набухшей груди и, усевшись на траве, стала кормить его, ласково напевая ему что–то убаюкивающее, не обращая внимания на мужчин. Диор велел привести для славянки сильную лошадь с хорошим седлом. Потом обратился к ней и спросил, откуда она и как ее звать.
Услышав родную речь, женщина так была ошеломлена и обрадована, что разрыдалась.
— Успокойся! — ласково сказал ей Диор. — Теперь никто тебя не обидит. Знай, моя мать была тоже славянкой. И у него мать славянка. — Он показал на сына. — Откуда ты и какого рода?
Женщина, прижимая к себе ребенка, плача рассказала о своей судьбе. Она оказалась из племени Божа и попала в полон в одно время с матерью Диора, но только в младенческом возрасте и выросла в рабстве. Ее несколько раз продавали, пока она не оказалась здесь.
Кочевье Симдемги располагалось на возвышении. Равнина, по которой весь день сегодня ехал Диор, простиралась на северо–запад до самого горизонта. В той стороне была ставка Аттилы. Диор, оставаясь в седле, не забывал посматривать в ту сторону. И в какое–то мгновение заметил, как от края небесного шатра вдруг отделились несколько темных точек и стремительно покатились по направлению к кочевью. Приглядевшись, Диор понял, что это конный отряд. Как только солнце опустится за вершины деревьев, преследователи будут здесь.
Удивительно, но славянку звали Ладой. Ей привели лошадь с притороченным к седлу хурджином, наполненным припасами. Диор взял у нее насытившегося и уснувшего сына. Лада умело вскочила в седло. Диор попрощался со старейшинами и направил своего коня не по дороге на Сармизегутту, а правее. Только когда кочевье Симдемга скрылось из глаз, он повернул в нужном направлении.
Вскоре Лада знала судьбу Диора и его сына. А когда Диор сообщил ей, что скоро в этих местах появится войско антов, радости ее не было предела.