Сокровища Аттилы
Шрифт:
— Не за Джулатом, а за аланами и вандалами. Я вытеснил их за хребет. Ругила об этом знает, — равнодушно ответил Чегелай и беспощадно добавил: — Больные и старые уходят в обоз.
Будь Огбай при силе, тысячник так грубо с ним бы не разговаривал. Но темник уже обречен. Старых вожаков волчья стая убивает.
— Ты тоже будешь старым, Чегелай, — жалобно проныл Огбай.
Тысячник промолчал. Ему до старости далеко. Успеет еще насладиться властью.
Огбай внезапно успокоился, уселся поудобнее, принял величественную позу. Чегелай только крякнул. Старик сухо сказал:
— Я был у Ругилы. Он подарил мне золотой браслет
— Да осенит его крылом священная птица Хурри! — озадаченно повторил Чегелай.
Ох, пройдоха этот Огбай, непременно выкрутится. Главное, не разберешь, где в его словах ложь, где правда. Вдруг и на самом деле Ругила ценит Огбая? Ха, надо первым сообщить вождю о Белом замке.
Темник принял еще более величественную позу, пронзительно завопил, так что у Чегелая зазвенело в ушах:
— Ха, что мне жалкая крепость Витириха! Я раздавлю ее, как медведь раздавливает лапой орех! Есть дела поважнее! Ругила сказал мне: прежде чем всем южным крылом идти в Дакию, вышли сильную разведку! Пусть она достигнет границ Паннонии, чтобы тамошние народы преисполнились ужасом. Так повелел великий вождь! Теперь слушай, что решил старый, мудрый Огбай: в глубокую разведку пойдешь ты со своей тысячей!
Огбай, кряхтя, начал подниматься, для чего ему вновь пришлось встать на четвереньки. Отдышавшись, он сказал поднявшемуся вслед за ним Чегелаю:
— Так уж устроен человек: пока молод, думаешь, что не постареешь, когда болен, не веришь, что выздоровеешь. Сам Ругила будет следить за твоим походом. Гонцов шли через каждые десять дней. Мы будем с нетерпением ждать новостей. Отправляйся немедленно! Хай, пусть будет твой путь счастливым!
Хитрец Огбай отсылал строптивого тысячника подальше. Видимо, только что принял решение, кого послать в разведку. Но приказ не оспоришь. Не надо было пугать его крепостями. Хай, разве знаешь, где найдешь, а где потеряешь?
Они потерлись щеками, всхлипнули на прощанье, изображая горесть предстоящей долгой разлуки, Чегелай еще раз мысленно затянул петлю аркана на шее Огбая и вышел вон.
2
Возле Белого замка Чегелай оказался утром, когда по времени можно было уже вернуться и от антов.
Выздоровевший, хорошо отдохнувший Корсак спустился к отряду. Отъехав от крепости, Чегелай остановил своего жеребца, велел Корсаку:
— Говори!
— Лечили хорошо. В замке три лекаря. Один из них византиец. Расспрашивал о наших обычаях. Каматира третьего дня уехал из крепости вместе с Витирихом. Куда — не знаю. В крепости есть христианский священник. Никто из готов не согласился быть осведомителем.
— Ты предлагал плату?
— Конечно! Они преданы Витириху.
— Тебя крестили? — неожиданно спросил Чегелай.
Корсак замялся, перевел разговор на другое:
— Все, что можно, я осмотрел. Стены двадцать пять локтей высотой. Построены вдоль обрыва. Лестницу не поставишь, аркан не добросишь.
— Откуда на скале земля? — мрачнея, спросил Чегелай.
— Подняли снизу. Говорят, таскали больше года. Воды в крепости достаточно. Берут из колодца.
Послышались возгласы изумления. Лицо Чегелая становилось все более угрюмым. Корсак продолжил:
— Запасы в крепости очень большие. И еды и оружия. Готы могут защищаться много лет.
— Ты сам видел колодец? — спросил Чегелай.
— Нет. Воду носят из подземелья. Сейчас они строят приспособление для подъема воды лошадью.
— Разве под крепостью есть пещера?
— Да, джавшингир, очень глубокая. В ней готы хранят запасы.
— Ты видел Витириха?
— Перед отъездом. Он сказал, чтобы я передал тебе, джавшингир, что готы уважают договоры и ценят дружбу.
— Больше ничего не говорил?
— Сказал, что у него с Ругилой, пусть будут благосклонны к нему боги, вечный мир, что Белый замок он построил для защиты от славян–антов.
— Скажи, Корсак, почему они тебя оставили в живых?
— Поступили как договаривались, — буркнул тот, опуская глаза.
Внимательно вслушивавшийся в разговор Безносый вдруг протиснулся к тысячнику, обратился к нему:
— Позволь, джавшингир, я сниму с него сапог!
— Сними! — разрешил Чегелай.
Выздоровевший воин мгновенно преобразился, встрепенулся, рванул из ножен клинок, одновременно поднимая лошадь на дыбы, намереваясь прорваться из окружения в степь. Но на его плечах повисли дюжие телохранители, вырвали меч, удержали лошадь. Спешившийся Безносый, ухмыляясь, подошел к обезоруженному Корсаку, снял с его правой ноги сапог, запустил в него руку, пошарил и вынул свернутый трубочкой клочок пергамента и вытряхнул на траву золотые монеты. Вокруг удивленно зацокали, в глазах некоторых вспыхнула алчность. Монет было восемь. Целое богатство! Юргут протянул монеты Чегелаю.
— Византийские, джавшингир!
— Я добыл их у сарматов! — выкрикнул багровый Корсак, яростно вырываясь из сильных рук телохранителей. — Когда ходили во Фракию! Это добыча!
— Пергамент тоже добыча? — насмешливо спросил Чегелай.
— Я нашел его!
Безносый тем временем развернул пергамент, вскричал:
— Джавшингир, это письмо! Написано по–латински!
— Читай!
— «Магистру Руфину много счастья! На землю готов можно проникнуть пятью дорогами. Каждую следует защитить крепостью. Для этого у короля готов достаточно средств и людей. На днях здесь побывал гунн Чегелай. Это один из выдающихся военачальников Ругилы. Он требовал моей выдачи. Пока не построены крепости, Витирих не хочет ссоры с гуннами. Поэтому я уезжаю. Целую полу мантии Благосклонного, Любимого Всевышним, бессчетно припадаю к его стопам».
Чегелай протянул монеты Корсака Безносому.
— Бери. Тебе награда.
— Ты думаешь, джавшингир, если они меня не убили, значит, подкупили? Ошибаешься! — хрипел Корсак. — Они боятся нарушить клятву! Ты же сам сказал Валарису, что заберешь меня на обратном пути! Разве не так?
— У тебя на груди христианский крестик! — Чегелай показал на распахнувшийся ворот кафтана воина. — Они тебя крестили, чтобы подкупить?
— Я крестился во Фракии! У меня давно этот крестик!
— Он лжет, джавшингир, в том походе и я был, — сказал Безносый.