Сокровища наместника
Шрифт:
– Я не знаю, – простонал он. – Я ничего не знаю.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать, ведь вор не должен плакать.
– Ну ладно, – сказал Мартин и шагнул в проем, а потом резко присел. Пролетевший над ним кинжал с треском вошел в дощатую стену, затем послышался топот убегающего человека и снова лай собаки.
– У тебя был напарник, ты знал? – спросил Мартин и выдернул из стены кинжал.
– Нет, – покачал головой Циркач и, подтянув ноги, сел.
– Чей инструмент, знаешь?
– Нет, такого инструмента ни разу не видел.
– Значит, не доверяли тебе, послали тайного помощника.
Мартин подобрал кинжал Циркача и улыбнулся. Когда-то он носил похожий. Узкий клинок, длинная рукоятка. Для боя не подойдет, а на один удар сгодится.
– Первый раз на мокруху подписался?
– Да, – вздохнул Циркач.
– Как кличут?
– Циркачом.
– За что такое погоняло?
– По малолетству по бельевым веревкам в окна забирался.
– Понятно. А лет сколько?
– Скоро двадцать будет.
– Скоро – это когда?
– Через два года. Чего ты все расспрашиваешь, думаешь, я не знаю, что дальше будет?
Циркач хотел это произнести твердо, но его голос сорвался. О том, чтобы выскочить из сарая, не могло быть и речи, руки у этого Мартина были стальными. А говорили – вор! Какой он вор – он хуже стоппера!
– Что дальше с тобой будет, зависит только от тебя…
– Я… я никого не сдам, – глухо произнес Циркач.
– А мне никто и не нужен. Из всех, кто меня знал, уцелел только Харпер, но ему до меня теперь нет дела, мы с ним рассчитались. А тебя могли послать лишь те, кого оскорбило мое участие в захвате шайки в порту.
– Ну, а зачем ты это сделал? Ты же вор, про тебя до сих пор легенды рассказывают.
– Я был вором, но это в прошлом. И чтобы мои мозги прочистились, потребовалось двадцать лет в Угле. Ты хочешь поумнеть за такую цену?
– Я тебя не понимаю, Счастливчик.
– Зови меня Мартином.
– Ладно, Мартин.
Циркач пошевелил рукой и снова сморщился.
– Ох и пальцы у тебя, страшное дело. Неужели в тюряге так хорошо кормили? Вон и зубы целые.
– Потом как-нибудь расскажу. А теперь о деле. Ты прокололся, и я имею право удавить тебя здесь и отправиться восвояси.
Циркач вздохнул.
– Но я даю тебе шанс. Завтра мне предлагают работу, как бывшему вору, но работа честная. Скорее всего, там будет не все так просто, поэтому помощник мне не помешает.
– А что скажут воры?
– Если ты перестанешь быть вором, тебе будет все равно, что скажут воры. Ведь тебе же не интересно, что говорят о тебе пекари, валяльщики или кузнецы?
– Но ведь ты знаешь порядки, Мартин, за такое могут и подрезать. Уйти просто так нельзя.
– Знаю. Поэтому мы поедем по деловой надобности, а сюда можем больше не возвращаться, попытаем счастья в других местах.
– А если я… сбегу от тебя?
– Зачем сбегать? Я сделал тебе предложение, если ты не согласен – путь свободен, иди, я тебе даже железку верну.
И Мартин подбросил к Циркачу его кинжал.
– И что, вот так прямо отпустишь? – недоверчиво спросил Циркач и медленно потянулся к кинжалу, подозревая какую-то ловушку.
– Конечно, отпущу. Марать руки об тебя не стану.
Циркач схватил кинжал и быстро сунул в кармашек в штанине, потом поднялся и сделал несколько разминочных движений, не спуская глаз с Мартина.
– Все? Я пойду?
– Конечно, иди, – Мартин посторонился и взял узелок, показывая, что тоже собирается уходить.
– Это кто там, в сарае, – выходи! – послышался строгий женский голос.
– Мы сдаемся, убирай собак! – шутливо откликнулся Мартин и вышел первым.
Караулившая его пожилая женщина отскочила в сторону, подняв над головой полено.
– Дрова воруете?!
– Извини, бабка, не успели, – ответил ей Циркач, выходя следом.
Тем временем Мартин ускорил шаг и вышел со двора в переулок. Оглядевшись, на случай, если где-то еще прятался метатель кинжалов, он выбрал направление и пошел дальше.
40
Сказать, что Мартин сразу выкинул из головы этого паренька-вора, было бы неправильно. Мартин чувствовал некоторую досаду оттого, что не получилось убедить Циркача. Он знал, что разговаривать дальше бесполезно, ведь и его когда-то пытались переубедить хорошие люди, однако он был юным удачливым вором, ему ли было думать о совести, о правильном пути?
– Эй, Мартин! Постой!..
Мартин остановился, Циркач бежал за ним. Подбежав, он одернул куртку, поправил шапку и еще раз спросил:
– Объясни, почему ты меня отпустил? Я чувствую, что ты понимаешь что-то, что мне пока непонятно. И я не хочу просидеть двадцать лет в Угле, чтобы понять это.
– Это в лучшем случае, Циркач. После того, как ты вернешься к своим, они спросят тебя: как получилось, что ты выжил, после того, как угодил в ловушку Счастливчика.
– Я могу рассказать им все, как есть, братва мне поверит.
– Братва может и поверить, но не вся братва. Ты останешься с червоточиной, сам знаешь, как это бывает. На доходные дела не берут, шуточки отпускают, да и рыло бьют ни за что. Но это если повезет. Скорее всего, тебя пришьют сегодня к вечеру, не поможет даже то, о чем ты думал совсем недавно.