Сокровища наместника
Шрифт:
– О чем я думал совсем недавно? – спросил Циркач и отвел глаза под взглядом Мартина.
– Ты сам все знаешь, парень, не будем это обсуждать.
Циркач вздохнул и согласно закивал, глядя в мостовую. Да, он подумывал подобраться к Мартину, прикинувшись раскаявшимся, а потом ударить его кинжалом. За такой подвиг ему должны были списать неудачу в начале, но даже на взгляд вора это было подло.
– Проблема в том, что твоя шайка – это не просто воры, Циркач, вы впутались в какую-то нехорошую историю. Очень нехорошую.
– Как
– А очень просто, вот посмотри…
Мартин достал трофейный кинжал и показал Циркачу.
– Что скажешь?
– Ну что? – тот пожал плечами. – Трехгранный, такие редко встречаются.
– Такой удобнее метать. Что еще видишь?
– Ну, буквы «ЕК» и корона. Это вензель, что ли, чей-то?
– Не чей-то, это старое клеймо Ингландского королевства. Набор из точно таких же кинжалов однажды украл мой напарник Бычок. Стянул чисто, пока его хозяин в купели прохлаждался. Дело было летом, и на озерах стояли деревянные купели, а одежду замыкали в деревянные ящики на замок. Так вот Бычок вскрыл такой замок и стащил пояс с пятью клинками. И знаешь, что было дальше?
– Что?
– Старые воры Бычка чуть не удавили на месте. Сказали, делай что хочешь, но верни кинжалы хозяину, пока он сам за ними не пришел.
– А что же это за хозяин такой?
– Я тогда совсем молодой был, мне особенно не рассказывали, но по их разговорам и со временем я понял, что у ингландцев здесь своя игра, в которую они приводят своих убийц – подчищать тех, кто мешается. Я еще тогда подумал, что хорошо бы их сдать тайной канцелярии, однако у старых воров была своя политика, они не считали себя должниками нашего короля, и шпионы ингландцев их не интересовали.
– Но почему они испугались?
– Потому, что однажды шайка, обокравшая такого же владельца кинжалов, перестала существовать. Их всех перекололи за одну ночь.
– И ты думаешь, что этот кинжал…
– Да, это такой же кинжал, и как его бросили, ты сам видел. Воры могут порезать друг друга, кольнуть кого-то из-за угла – тебя ведь на это и подписывали. А этот умелец, натасканный на убийство, это его ремесло. И поверь, с каким бы результатом ты к ним ни пришел, ты уже списан. Вы все там расходный материал, местные для них – никто.
41
К тому времени, когда они дошли до гостиницы лавочника Бомура, солнце начало клониться к закату. На улицах стало меньше прохожих, последние возницы подгоняли лошадей, чтобы убраться из города до темноты.
Горожане предпочитали не жечь масло и ложились с темнотой, а приезжие спешили из города, чтобы не попасть в лапы ночным грабителям – стопперам.
Приказчик из гостиницы, встретив посетителей на пороге заведения, внимательно прочитал написанное в бумажке, потом убрал ее в карман и сказал:
– Господин Бомур написал только про одного человека, а вас тут двое.
– Ничего страшного, дай что
Приказчик немного подумал, потом согласился:
– Хорошо, господа, следуйте за мной. У нас как раз имеется комната с кроватью и широкой лавкой, на случай если постояльцам требуется рядом слуга. Еще одного белья на лавку я вам, конечно, не постелю, но соломенный тюфяк дам, поскольку хозяин написал, что гость его друг. Это ведь вы Мартин, правильно?
– Да, Мартин – это я.
Они прошли по чистому коридору, выстеленному деревенскими ковриками.
– Вот сюда, пожалуйста.
Приказчик отворил дубовую дверь, за которой оказалась комната приличных размеров. Имелось окно с кованой решеткой, прикрытое льняными занавесками, шкаф из некрашеных досок, такая же кровать и большая лавка у стены напротив – все как обещал приказчик.
– Таз и кувшин с горячей водой для бритья и умывания приносят утром, а вечером можно освежиться из бочки возле конюшни, там всегда чистая вода, мы ею лошадей поим.
– А насчет покушать? – спросил Мартин.
– Ужин принесут через час или даже пораньше. Если за деньги, можете заказать дополнительную еду.
– Какую?
– Есть пшенная каша, вчерашняя. Чечевичная похлебка, тоже не свежая, но мы прокипятим.
– И сколько все это будет стоить?
– За пять денимов будет большая горка каши с толоконным маслом и полмеры чечевичной похлебки.
– Кипяченой, – напомнил Мартин.
– Кипяченой.
– Она у них несоленая, так много не съешь, – заметил Циркач.
– Сколько у вас соль стоит? – спросил Мартин.
– Ну, если на все блюда – два денима.
– Хорошо, как принесете, я буду готов рассчитаться. Кстати, как насчет фонаря?
– Ну, про фонарь ничего не было написано, но ненадолго могу принести.
– Принесите, а то в темноте плохо кушается.
– В темноте только воровать хорошо, – добавил Циркач и хихикнул. Его настроение начало улучшаться. Он сел на лавку, проверил ее надежность и вздохнул.
– Не переживай, если ты принял решение, то уже неважно, что они о тебе думают, – сказал Мартин, присаживаясь на кровать. Потом провел по покрывалу ладонью и улыбнулся.
– Отвык за двадцать лет? – спросил Циркач.
– Отвык. Если солома была свежей, а не трухой с насекомыми, то это уже было хорошо.
– Двадцать лет, – Циркач покачал головой. – Такое даже представить невозможно.
– После виселицы даже Угол казался удачей.
– После виселицы?
– Да, сначала приговор наместника был таким. Но веревка оборвалась, и согласно старому обычаю смертную казнь отменили, но заменили бессрочным содержание в Угле.
В дверь постучали, и Мартин с Циркачом одновременную положили руки на кинжалы, но это был приказчик с деревянным ящиком для переноски горячей еды.