Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных
Шрифт:
Выбрав в качестве отправной точки Химкинский мост, Роман принялся за дело. Летом на надувной лодке прочесал с металлоискателем весь фарватер и натолкнулся на «нечто». Но течение мешало определить точное место находки. Пришлось ждать зимы, когда река покроется льдом.
В январе Логинов взял напрокат в фирме «Гера» подводный прибор, способный отличить на какой угодно глубине цветные металлы от черных, после чего отправился к мосту вырубать прорубь.
Наконец настал день погружения. Стоял лютый мороз. Тем не менее у проруби собрались многочисленные друзья и болельщики. Пожаловал на «премьеру» даже генеральный директор «Геры» Вадим Белоножкин, хотя он был не слишком-то уверен в успехе:
— Профессиональные кладоискатели решаются на такие подвиги только при условии, что уверены в успехе на все сто, — заметил
Зрелище плавающего в такой холод среди мелких льдинок аквалангиста было, как говорится, не для слабонервных. Сверху Логинова страховали тросом, чтобы течение не затянуло его под лед. И все-таки, пока он шарил по дну металлоискателем, выгребать против течения в основном приходилось ему самому.
Потянулись минуты напряженного ожидания: найдет или нет? Вдруг аквалангист скрылся под водой и через несколько секунд вынырнул, потрясая чем-то над головой. Болельщики бросились к проруби, рискуя свалиться в нее. Логинов торжествующе поднял руку, державшую небольшой почерневший ларчик.
Тут же, прямо у проруби, его, хотя и с большим трудом, открыли. На расстеленный брезент оттуда высыпались серебряные Георгиевские кресты и золотые монеты от царских до нэповских времен. Это было целое состояние, добытое смекалкой и сноровкой.
Однако потомственный кладоискатель Фрол Ямщиков относится к подобным оптимистическим историям скептически. И имеет на то основания. Его отец был гидрогеологом, участвовал в открытии трех месторождений драгоценных металлов на островах в Ледовитом океане. А в свободное время занимался поисками кладов, причем не безуспешно. Однажды он написал в правительство о затонувшей в енисейском устье шхуне с золотом. Ответ пришел хотя и незамедлительно, но ночью в хромовых сапогах. Два года кладоискатель был под следствием, доказывая, что не имел вредительского умысла отвлечь государственные средства на авантюру.
— В своей жизни я взял четыре клада. Занимался поисками примерно двадцати. Соотношение замысла к реализации — один к пяти, — рассказывает Ямщиков. — Вот вырезка из томской газеты. Описывают мешок с золотым песком, который я нашел в стене старого дома и отдал властям. Но пока получил свои проценты, чуть лоб не разбил. Вообще вначале я никак не хотел уходить за черту закона. В нем записано, что клад поступает в собственность государства, а лицам, обнаружившим золотые и серебряные монеты, валюту, драгоценные камни и металлы, выплачивается вознаграждение. Вот я и задумал находить клады, честно сдавать, а законного вознаграждения мне бы с лихвой хватило и на комфортабельную жизнь, и на организацию поисков. Но вскоре меня схватили: за чем охотишься? Хорошо, что при обыске, кроме папки с архивными справками, ничего не нашли. Спас диплом историка. С тех пор любой мой поиск прикрывается фиктивной крышей. Я и туристский клуб «Динлины» организовал, и общество юных любителей археологии. А когда вроде бы разрешили предпринимательство, попытался организовать кооператив. Стало быть, из того законного процента, что получал бы от стоимости клада, еще и бешеные налоги был согласен платить. Но пока документы ходили от инстанции к инстанции, ко мне пришли бандиты. Хочешь жить — будешь, говорят, для нас копать. Я отнекивался: мол, скромный археолог, вы, ребята, ошиблись. А они мне — копию моего же заявления и сразу же копию отказа. А сам отказ, кстати, ко мне только через неделю пришел. Пришлось из Сибири удирать. Между прочим, на меня четыре налета было. Но, видимо, они ищут пиратские карты с черепами, а у меня все вбито в компьютер, каждая дискета тиражирована в восьми экземплярах, и они хранятся в разных местах. Причем ключ к этой программе шифрованный. Но вот три компьютера у меня стащили. Впрочем, это-то я переживу, доходы позволяют. Хотя в целом жизнь нелегкая. Я имею в виду ее бытовую сторону. Квартира со всем добром записана на другого человека. Сам я прописан в общежитии. Когда развелся с первой женой, дрожал от страха: вдруг она из-за бабьей ревности и мстительности пойдет меня закладывать. С нынешней женой не зарегистрирован, чтоб у нее, случись что, не было конфискации. Дети официально отца не имеют, фамилия у них другая.
Впрочем, от нынешнего положения страдают не только сами кладоискатели, но и наука, и государство. В качестве примера можно привести Крым, где кладоискательство
С наступлением весны на мародерский промысел в Крыму ежедневно выходят пятьдесят грабителей. За прошлый полевой сезон около шестидесяти археологических экспедиций отыскали 264 золотых предмета. А добыча нелегальных кладоискателей-археологов была в десять раз больше. Годовая же прибыль кладоискательской мафии от контрабандной продажи ценностей за границу исчисляется сотнями тысяч долларов.
— По всем признакам, в Крыму существует организованная грабительская сеть. Центр ее базируется в Севастополе, — рассказывает начальник инспекции Крымского комитета по охране памятников истории и культуры В. Зарубин. — Она состоит из научного ядра, которое ведет исследования и указывает, где копать. Потом формируются небольшие отряды по два-три человека — «технологов», которые на местах нанимают «рабочую силу», преимущественно подростков, обучают их методике прокладки шурфов и платят небольшие деньги за каждую найденную вещь. Затем реликвии попадают в руки специалистов, если нужно, реставрируются и по контрабандным каналам, скорее всего морским путем, вывозятся за границу — в мировые музеи и на мировые аукционы. Взять, например, каталог аукциона «Ариадна Гэлери» в Нью-Йорке. Так вот, предметы под номерами от 94-го до 121-го — это находки из Крыма. Ограбление крымских памятников длится не один десяток лет, а наказаны за все это время лишь двое: милиция застигла с поличным братьев Журило при ограблении античного склепа под Алуштой. У них изъяли великолепные бусы, браслет, серьги, золотую подвеску. А суд определил им по два с половиной года исправительных работ.
— Причем сегодня чаще всего грабители работают под легальной «крышей», — подчеркивает В. Зарубин. — Остановить же их чрезвычайно трудно: для этого нет достаточной законодательной базы.
Ситуация в России ничуть не лучше. Но изменить ее можно. Взяться за это должны государственные власти. Но не путем жесткого контроля. Это уже было в предвоенные годы, когда кладоискательство проходило по ведомству НКВД. Эффект оказался нулевой, а вот изломанных человеческих судеб было немало. От власти нужны две вещи: законодательная база и координация поисков. Как рассказывает Ямщиков, у него был очень «перспективный» овражек в Канске. а его залили бетоном под фундамент завода раньше, чем он успел провести там разведку. Согласно неофициальным данным, кладоискательство стало сейчас основным занятием многих тысяч людей. Причем государство лишается миллиардных доходов, поскольку махнуло на них рукой.
— Вопреки распространенному мнению, кладоискательство — это отнюдь не занятие одиночек. Для него требуются не только выносливость, мужество и удача, — считает Ямщиков. — Здесь нужны совместные усилия архивистов, историков, местных старожилов. Это только у плохих беллетристов кладоискатель обходится ржавым кайлом. Чтобы иметь результаты, нужны мощная техника, снаряжение, то есть необходимо создавать научнопроизводственные объединения. Везде в мире даются концессии на поиск кладов, создаются акционерные общества, в том числе с участием госкапитала. Иначе клады будут или безвозвратно теряться, или разворовываться. Если не принять меры, то кладоискатели, пока в основном вольные птицы, романтики, искатели приключений, из-за нужды в средствах, технике, организации, наконец, защите попадут под контроль преступного мира со всеми вытекающими последствиями.
ХОТИТЕ — ВЕРЬТЕ, ХОТИТЕ — НЕТ
Давно известно, что кладоискатели — народ суеверный. Поэтому с их профессией связано немало различных историй и легенд, за достоверность которых нельзя поручиться. И тем не менее они представляют определенный интерес.
Известно немало историй, когда призрак злодейски убиенного человека указывает тайное или давно забытое место его захоронения. Но, помимо трупов, привидения помогают найти важные документы, клады и другие ценности. Например, сэру Джорджу Маккензи, знаменитому юристу времен английского короля Карла Второго, привидение подсказало место хранения документа, находка которого обеспечила выигрыш процесса по делу о наследстве.