Сокровища Рифейских гор

Ленковская Елена

Из твёрдых пород (мурзинских топазов, сердолика, горного хрусталя) в XVIII веке производили только мелкие предметы — печати, мундштуки, табакерки, рукояти для кортиков. Оно и понятно, твёрдые камни обрабатывать — дело долгое, трудоёмкое, требует серьёзных навыков и соответствующего инструмента.

Уже с 1780-х годов Екатеринбургская гранильная фабрика полностью перешла на обработку твёрдых пород, а здешние мастера стали уверенно браться за сложные в производстве округлые формы.

Главной задачей «мельницы» было производство крупных художественных изделий. Фабрика готовила большие чаши, вазы, обелиски, канделябры, столы, большие киоты для церквей, балюстрады.

Всё это шло в императорские дворцы, в храмы, для подношения иностранным дворам и послам. Чем более зрелым становился русский классицизм, тем большее внимание уделялось изделиям из камня: они стали излюбленными предметами убранства дворцовых залов. Каменные вазы повторяли формы античных сосудов — амфор, киликов: ведь классицизм всегда обожествлял и прославлял античность. А поистине циклопические размеры многих каменных вещей говорят о больших амбициях этого государственного стиля столь же красноречиво, сколь и известный нам по архитектуре гигантский ордер с колоннами в два-три этажа высотой.

Десятилетия упорного труда

Обработка и доставка крупных заказных вещей на место сопровождались большими сложностями.

Так, знаменитая ваза из авантюрина, изготовленная на Екатеринбургской гранильной фабрике в середине прошлого века, делалась в течение нескольких лет по частям: тело и ножка отдельно. В 1842 году она была закончена, и начались заботы по перевозке. Вес вазы был огромен: « …одна верхняя часть ныне примерно весит около 100 пудов, а с укупоркой (то есть с упаковкой — прим. авт.) 150 пудов…»

Решено было во избежание значительных расходов отправить чашу в Петербург водою с караваном. Однако за время пути Ладожский канал закрылся льдом, и караван вынужден был зазимовать на реке Волхове.

Только 21 мая 1843 года авантюриновая чаша появилась в Петербурге. Её было решено « …поместить в бельэтаже нового Эрмитажа в 1-м зале для медалей», но и доставленная в Эрмитаж, ваза не сразу была водворена на отведенное место. В зале, где она должна была поместиться, сильными грузами испытывалась крепость балок — выдержат ли они 250-пудовую тяжесть вазы. Выдержали! И ваза, наконец, была поставлена на место.

А вот история вазы из калканской яшмы, изготовление которой заняло более четверти века. Эскиз её был утвержден правительственным Кабинетом в 1823 году. В 1825-м на Екатеринбургскую шлифовальную «мельницу» привезли из специально снаряженной в Оренбургскую губернию экспедиции глыбу калканской яшмы. Вскоре выяснилось, что из этого камня задуманная ваза не получится. Рисунок отправили обратно в Кабинет, там его изменили, и прислали для исполнения на фабрику (как ты понимаешь, электронной и даже авиапочты тогда не было, одна только пересылка чертежей занимала весьма продолжительное время).

В течение последующих десяти лет (!) производились только обрезка, грубая обточка и небольшая «выемка внутренностей». В 1836 году при специальном осмотре оказалось, что ваза — вследствие некоторых недостатков камня — не может быть сделана в точном соответствии с рисунком, и в нём опять пришлось сделать изменения.

Лучшие мастера фабрики работали над этой вазой по десять часов в сутки. Несмотря на это, работа над вазой растянулась почти на тридцать лет и закончилась уже в 1851 году! На «мельнице» были мастера, которые отдали этой вазе по 25 лет своей жизни.

Колдовской камень малахит

Платье из камня-малахита носила (и, верно, до сей поры носит) Медной горы Хозяйка. Невероятной красоты женщина с зелёными глазами и длинной косой под кокошником — такой представлялась уральцам покровительница рудокопов. Она считалась и хранительницей малахита, что не удивительно, медь и малахит в земле всегда залегают рядом. Так Хозяйку иногда и называли — Малахитница.

«Малахит в перстнях носили, помните?»

На Урале в больших количествах добывать малахит стали после открытия крупных медных рудников. Было время, когда ежегодно из рудников Меднорудянска и Гумешевска извлекалось несколько тысяч пудов прекрасного камня — то светло-зелёного, то тёмно-зелёного, атласного. В 1835 г. была найдена огромная глыба малахита весом в 25 тонн! Впоследствии эта глыба, разбитая на куски весом по 2 тонны, была использована на облицовку знаменитого малахитового зала Зимнего дворца.

В середине XIX века началась повальная мода на малахит в отделке интерьеров: в 1830-1840-е годы из камня употребляемого ювелирами, малахит превратился в материал архитектурного декора. Известный русский художник А. Венецианов (тот самый, что написал «Жнецов» и «Спящего пастушка») в одном из частных писем сообщал о заново отделываемом — после сильного пожара — Зимнем дворце: « Дворец чуть-чуть не кончен (я ещё не был), и в нём будет малахитовая комната — малахит в перстнях носили, помните?»

Из высокосортного малахита по-прежнему делали серьги, перстни, ожерелья, диадемы, броши, шкатулки. Мелкие обломки и более плохие сорта этого минерала обычно истирали на краску. Вплоть до революции в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле можно было видеть крыши, окрашенные малахитом в красивый синевато-зелёный цвет.

Русская мозаика

Восторгаясь огромными вазами в залах Эрмитажа, сверкающими столами и мощными колоннами в Зимнем дворце или Исаакиевском соборе, не следует заблуждаться — все эти уникальные предметы сделаны из мелких кусочков, а не из цельного камня.

Метод, которым пользовались мастера при работе с малахитом, получил название «русской мозаики».

Природные особенности малахита — обилие крупных и мелких пустот, посторонних включений, ноздреватость — заставили в работе с ним отказаться от привычных представлений о всефасадной красоте камня, позволяющей выделывать объёмные вещи. Поэтому основу изделия вырезали из змеевика, мрамора или другого камня попроще.

Для изготовления русской мозаики куски малахита распиливались. Получались пластинки — толщиной в несколько миллиметров. Их подгоняли таким образом, чтоб составился общий красивый рисунок, а швы между пластинками были незаметны. Пластинки наклеивали на форму из камня или металла, которую хотели покрыть малахитом, и затем неровности зашлифовывали и полировали.