Сокровища рода де Карсо
Шрифт:
Когда через два часа остановились у ручья перекусить, Бенуа, беспокоясь за рану, о которой невзначай проговорился Ажен, подошёл к нему:
— Давай посмотрим твою ногу, Поль. Я тут хорошую траву заприметил: приложим к ране — за пару дней всё затянет.
Малыш, поупиравшись (к немного беспокоящей боли он притерпелся и даже временами забывал о ней совсем), отдался в руки отрядного лекаря. Тот быстро развязал повязку. Схваченные ниткой в двух местах края разрубленной плоти, заставили лицо Жака удивлённо вытянуться:
— Это кто же так старался, Малыш? — ткнул он пальцем в наложенные
— Лаура зашивала! — горделиво выпятил грудь и выставил ногу вперёд Ажен.
Жак потихоньку придавил края раны, но нагноения не было.
— Всё хорошо, — сказал он Ажену, накладывая крупный, серебристо-мохнатый лист и завязывая чистой материей. — Через два-три дня и замечать перестанешь.
Подойдя к Флери и Лауре, раскладывающим на салфетке довольно богатые припасы, позаимствованные из кладовок Перрюшона, Бенуа обратился к девушке:
— Хочу поблагодарить Вас, сеньора, за оказанную помощь моему другу. Вы великолепно зашили ему рану. Я просто восхищён!
— Это был мой первый пациент, но я старалась, — зарделась девушка.
Подошедший Малыш не дал выплеснуться красноречию друга:
— Давай-ка, лучше займёмся более интересными вещами, чем случайно полученная рана. Смотри, что здесь разложено, кивнул он на горку апельсинов и десяток яиц,— а мы, между прочим, кроме говядины, второй день ничего не ели.
Обняв друга, он увлёк его в сторону ручья и, сполоснув руки, буканьеры через минуту уже сидели около Флери и Лауры, отдавая должное щедрости Перрюшона.
Когда через три часа прибыли на асьенду, Флери тотчас собрал десяток буканьеров, чтобы отправить их навстречу испанцам.
— Задача у вас одна — перебить всех лошадей, захваченных гачупинами на стоянке Вердье. Пусть волокут пушки и заряды на себе. Это их задержит минимум на день, а если они рискнут бросить кулеврины и идти налегке, это тоже нам на руку. Без пушек им асьенду не взять! Только действуйте разумно из засад, и зря под пули не подставляйтесь — раненых и убитых нам и так хватает. Жарвинель! Ты — старший! За людей спрошу с тебя, — ткнул он пальцем в хмурого буканьера с седыми усами. — И не ухлопайте по ошибке Лаваля и Денье, они у испанцев на хвосте крутятся. К ночи, Жарвинель, все должны вернуться! Как только испанцы встанут на отдых, попробуем сделать ночную вылазку и перестрелять как можно больше.
Не любивший много говорить, охотник, назначенный старшим, в ответ кивнул головой — всё понял. Флери не сомневался, что Жарвинель, пятнадцать лет прошагавший наёмником по дорогам французского королевства, сделает всё как надо.
— Возьмите ещё по мушкету, благо у Перрюшона оружия в избытке. И с Богом! — напутствовал охотников Флери.
Малыш тем временем, перепоручив уставшую испанку женщинам, направился вместе с Жаком навестить Лангедока. Тот, сидя на кровати, забивал пулю в очередной мушкет, зажав его между колен. С полдюжины уже заряженных лежали рядом, на одеяле.
Потихоньку потянув за медное кольцо, Малыш приоткрыл толстую дверь на кованых петлях и, не желая будить раненого, если тот спит, заглянул в щёлку. Увидев занятого делом наставника, Ажен широко улыбнулся и решительно шагнул через порог.
— Наше почтение, Роже. Вот зашли
— Рад видеть вас, ребята! — поднялся Роже с кровати. Отложив мушкет, он обнял здоровой рукой Малыша. Вторая висела на подвязке, перекинутой через шею, и левое плечо было плотно обмотано тканью.
— Надоело бездельничать, решил что-то сделать, — показал он на мушкеты. — У меня тут прекрасный обзор из окна. Если испанцы сунутся с этой стороны дома — дюжину покойников гарантирую.
Малыш осмотрел упор от аркебузы, забитый в пол у оконного проёма и, вложив в металлическую развилку мушкет, повёл стволом. Целиться было удобно. И наверняка Роже ухлопает не одного гачупина.
— Тебе придётся много стрелять, Роже. Их две с половиной сотни, — встрял Жак.
— Ничего, зарядов у меня хватит на всех, — похлопал он по бочонку с порохом. — Заряжаю, правда, медленно. С одной рукой-то не больно разгонишься. Вы мне лучше новости расскажите, а то ко мне они в последнюю очередь доходят.
Ажен, перебиваемый, время от времени, нетерпеливым Жаком, изложил Лангедоку последние события.
— Ну что ж,— немного помолчав, обдумывая услышанное, сказал их наставник, — к флибустьерам гонца послали, к Равинелю на плантацию тоже. Надо дня два-три продержаться до подхода подмоги, и все испанцы тогда здесь и останутся.
Он сел на кровать и, зажав мушкет между ног, принялся за прерванное занятие.
— Да, ребята, — остановил уже у дверей, собравшихся было уходить охотников Лангедок, — там, в кладовке у Перрюшона, много чего есть. Посмотрите там пару ядер от мортиры, и как выдастся свободная минута, принесите их сюда. Только трубку запальную выберите подлиннее. Хочу угостить испанцев хорошенько, если под стены подберутся.
— Сделаем, Роже! — кивнул Бенуа, и оба вышли из комнаты.
Принесённые вскоре ядра, не два, как он просил, а полдюжины, Лангедок сложил горкой у окна. Сбил прикладом мушкета несколько ажурных завитков на оконной раме, чтобы те не мешали стрелять и бросать начинённые порохом ядра наружу. Буканьеры больше к нему не заходили, лишь дважды наведывалась индианка — поменяла повязку и принесла еду. Разморенный обильной пищей и чувствуя слабость, Лангедок прилёг на кровать и заснул. ...
Сумерки надвигались быстро. Флери и Перрюшон с нетерпением ожидали возвращения охотников Жарвинеля. Те прибыли, когда на небе уже высыпали звёзды. Двое убитых и двое раненых — таков был результат не очень удачной вылазки.
Испанцы оказались хитрее, чем мы думали, Пьер, — печально докладывал Жарвинель. — Поставили лошадей с пушками внутрь каре, а когда мы дали залп, подкараулив их в удобном месте, пятьдесят мушкетов ответили свинцом. Двоих убило наповал. А затем кирасиры раздвинули ряды, и дюжина конных гачупинов атаковала нашу засаду. Если бы ты, Пьер, не приказал нам взять вторых мушкетов — все бы там остались. А так дали ещё залп по всадникам и стали уносить ноги. Нападали ещё дважды. Выбили десятка два испанцев, но лошадей всех перестрелять не удалось. С полдюжины наверняка уцелело. Испанцы просто осатанели. Подстрелили ещё двух буканьеров и лошадь. А когда они закрылись со всех сторон дозорами, тут и новобранцу бы стало ясно, что до темноты их не взять.