Сокровища рода де Карсо
Шрифт:
— Лаваля и Денье видели?
— Нет, Пьер! Их никто из наших не заметил.
— Это, в общем-то, неплохо. Если вы не заметили, то испанцы тем более не высмотрят. "Если, конечно, с ними что-нибудь не случилось", — подумал Флери и тут же постарался отогнать эту, не понравившуюся ему мысль.
— Пусть люди поедят и пока отдыхают. Раненых расположить в доме! — распорядился он.
Подойдя к убитым буканьерам, тела которых сумели вывезти после стычки с испанцами, Флери снял шляпу, прочитал короткую молитву и приказал Жаку, стоявшему среди столпившихся охотников:
—
Ссутулившись, Флери повернулся и, не покрыв головы, пошёл прочь.
По лестнице он поднялся к плантатору:
— Плохие новости, Жерар. Похоже, нам не удалось лишить испанцев пушек. Завтра утром они будут здесь. Парни немного пощипали гачупинов, но это вряд ли их остановит, скорее разозлит. Я приказал стянуть все дозоры к асьенде. Ночью, как только прибудет лазутчик, сделаем вылазку на их лагерь всем отрядом.
— Ты думаешь, испанцы не понимают, что буканьеры ночью попытаются напасть?
Конечно, догадываются, не дураки же они. И наверняка выставят усиленные посты. Но я задумал маленькую хитрость, которая, надеюсь, принесёт успех нашей ночной вылазке. ... Я, собственно, пришёл не с этим. Завтра, скорее всего здесь будет жестокая драка, и, как сам понимаешь, Жерар, исход может быть любым. Выдели из своих людей человека и отправь с ним подальше женщин. Я бы не хотел, чтобы они попали испанцам в руки, особенно жена Вердье.
— Хорошо, Пьер! Женщин не позднее чем через час отправят. Но может быть нам всем стоит отойти к плантации Равинеля?!
— У Равинеля на плантации всего полтора десятка французов и асьенда не укреплена. Если мы не удержимся здесь, то там тем более. А отступив и там, развяжем испанцам руки. Нас прижмут к болотам и перестреляют. Флибустьеры без поддержки охотников туда не пойдут, и испанцы это прекрасно понимают. Для них время сейчас — всё! Через три дня шлюпы Берегового братства уже будут топить испанские баркасы на Артибоните, и их задача уничтожить нас как можно быстрее и своевременно унести ноги. Моли Бога, Жерар, что мой отряд не вырезали вчера, как отряд Вердье, а то бы они уже давно были здесь и выгребали твои закрома. Проклятые гачупины очистили всю долину от буканьеров. Наверняка отряды Жирона и Равельяка, стоящие выше по реке, тоже перебиты! Сожгут и вырубят самые крупные плантации и, считай, всю эту часть острова подомнут под себя. А если нам удастся здесь удержаться, хоть что-то уцелеет. Асьенду, однако, тебе придётся отстраивать заново.
— Ты, как всегда, прав, Пьер, — сказал Перрюшон. — Пойду, распоряжусь об отправке женщин, — поднялся он с обитого бархатом дивана. — Непонятно, всё-таки, как им удалось незаметно подобраться к буканам Равельяка? У него же больше двадцати собак?
— У Равельяка всего десять охотников с мушкетами, остальные — слуги, для разделки и копчения мяса. Буканы без стен, одни навесы. Если испанцам удалось подобраться близко, то картечь и пули изрешетили всё живое после первого залпа. С собаками тоже понятно. Ну, услышали они гачупинов за сто ярдов. За пятьдесят ярдов подали голос. Если подбирались ночью, то люди успели только проснуться,
Надо отметить, что отряд Равельяка, охотился по старинке — с собаками, как охотились многие буканьеры на островах. Местность в районе его отряда была лесистая, луговины маленькие — на лошадях особенно не поскачешь. Ружья применялись очень крупного калибра, которые валили быка наповал. Всадника бы отдача от такого ружья просто вынесла бы из седла. Слуги разделывали добычу на месте, и лишь мясо и шкуру на волокуше тащили к букану. Били и кабанов, водившихся в местном лесу, но редко встречавшихся ниже по течению Артибонита.
Время приближалось к полуночи, когда Малыш заметил с асотеи, как во внутренний дворик, освещённый несколькими фонарями, люди Перрюшона завели несколько лошадей. Через минуту из галереи снесли вниз четыре небольших, но увесистых сундучка, которые челядь быстро приторочила к сёдлам. Потом внизу показались четыре женские фигуры, в одной из которых Ажен узнал Лауру. Он стремительно слетел по лестнице во двор.
— Я уже подумала, что мне и попрощаться не удастся, — встретила его девушка. — Хотят укрыть нас в безопасном месте, — пояснила она и замолчала. Затем, подойдя вплотную и дотронувшись рукой до его груди, тихо, чтоб не услышали чужие уши, сказала:
— Береги себя, Поль! Если с тобой что-то случится, мне будет очень тяжело.
Она поцеловала его в щёку, как целуют друга и решительно повернувшись, направилась к лошади.
Застывший было на месте Малыш, рванулся, помог девушке забраться в седло и придерживая коня, поднял глаза, блеснувшие влагой:
— Я отыщу тебя, Лаура. Как только разделаемся с гачупинами. Храни тебя Господь!
Он ещё что-то хотел сказать, но ворота распахнулись, Перрюшон подал команду, и маленькая кавалькада тронулась.
— Я буду молиться за нас, Поль,— обернувшись уже в воротах, шепнула девушка, и он с горечью разжал руку, удерживающую повод.
Темнота тут же поглотила всадников.
Г Л А В А 17
Лаваль и Денье уже свыше полутора часов двигались на северо-восток в сторону лагеря Вердье. Красный холм давно скрылся за горизонтом, а испанскую колонну до сих пор обнаружить не удалось.
— Давай передохнём, Пьер,— сказал Крысёнок, отвыкший от седла. — Всё равно мимо нас не проедут.
— Ты прав, Жерар! На уставших конях даже ноги не унесёшь, если потребуется.
Они спешились в тени небольших деревьев, расседлали коней и, подкрепившись изрядным куском окорока и бутылкой бургундского, улеглись в траву.
— А вино у Перрюшона отменное, — выковыривая мясо из зубов, прошепелявил Крысёнок.
— Да, в бургундском он знает толк, — ответил Лаваль, пристраивая сумку под голову. — Я вздремну немного, Жерар. Что-то разморило. А ты, время от времени, поглядывай по сторонам, — с этими словами Пьер повернулся набок и через минуту уже спокойно храпел.