Сокровища рода де Карсо
Шрифт:
— Смею заметить, очень красивая женщина! — сообщил Жак и уже хотел разразиться десятком комплиментов Лауре, но, заметив осуждающий взгляд Поля, вовремя осёкся.
— Передайте при встрече моё восхищение. Я был бы счастлив, если бы мне представился случай засвидетельствовать ей своё искреннее уважение, — со свойственной его ремеслу наблюдательностью, отметив взгляд буканьера, закончил разговор на эту тему фламандец. Он распахнул свой сундучок и, склонившись над ним, начал доставать многочисленные склянки и флаконы.
"... При встрече? ...Вряд
Он уже раскаивался, что, поддавшись на уговоры Жака, отправился на Тортугу, а не кинулся на поиски девушки. Малыш не привык бросать слова на ветер, а ведь он пообещал отыскать её после ухода испанцев. И это не сдержанное обещание больше всего мучило буканьера.
Эксвемелин тем временем нашёл нужный флакон и, смазав рану дурно пахнущей мазью из коры окотеи, наложил чистую повязку.
— Нога заживает, но вы её сильно натрудили, мой друг, — сказал он Ажену. — Дня три вам надо полежать, не вставая. Вот вам мазь, — протянул он Малышу склянку,— это хорошее индейское средство. Мажьте утром и вечером и меняйте каждый день повязку.
Фламандец быстро собрался и, прощаясь, уже у входа добавил:
— Настоятельно советую купить трость! Походите недельку, другую с тростью — потом и думать забудете о ране! А то при неумеренной ходьбе шов может воспалиться, тогда придётся чистить и снова шить.
Он откланялся и вышел.
Г Л А В А 5
Три дня, пока Малыш вынужденно отлёживался в постели, предаваясь грустным размышлениям, Бенуа, со свойственной ему энергией, занимался делами. Он удачно продал баркас, вместе с захваченной на нём кулевриной, утяжелив тем самым почти вдвое слегка похудевшие буканьерские кошельки. Облазил всю "Стрелу" от трюма до клотика, доведя своими бесконечными дурацкими вопросами Ван Готорна до состояния холодного бешенства, который, опасаясь, что не удержится от желания проломить голову новоявленному матросу, поторопился съехать на берег.
Джон Девис был одним из немногих капитанов, который строго придерживался корсарского кодекса чести. На корабле запрещались драки, женщины, игра в карты и кости. Все споры решались на берегу. Перед абордажем спиртное не пили, прекрасно зная, что ром лишь туманит голову и замедляет скорость клинка. Трусость или бегство каралось смертью. Только решительность и натиск позволяли выиграть схватку на вражеской палубе. В бою работали парами, прикрывая друг друга. В команде было тридцать семь человек, включая капитана, который, веря в счастливые цифры (а тройка и семёрка относились именно к таковым), старался пополнять команду перед каждым выходом.
Бенуа сошёлся на короткой ноге со многими, расплачиваясь за близкое знакомство мучавшим по утрам похмельем. После сиесты он любил прогуляться по Тортуге, купаясь в славе своих золотых ножей, узнавая новости и считая своим
— Мерзавцы! Видно дьявол им ворожит! — выругался Малыш, услышав это известие. — Я уж надеялся, что их пустили на корм рыбам!
— Пиратские лазутчики донесли, что обе плантации разграблены и сожжены, как и все стоянки охотников, — подлил масла в огонь Бенуа.
Ажен помрачнел и нахмурился:
— Когда выходим в море? — глухо спросил он, вперив в Жака свои, налитые ненавистью глаза.
— Не позже чем через две недели. Как только починят рангоут и такелаж, — блеснул морскими словечками, услышанными на шхуне Бенуа, весьма смутно представляя себе их значение. — Капитан даже рассчитывает управиться дней за десять!
— Ладно, десять дней потерпим. А там держись, гачупины! — яростно ударил по кровати Малыш.
Выждав, когда выражение лица друга немного смягчится, Жак дотронулся до его плеча:
— Поль! А Поль! Я тут тебе маленьким подарочком расстарался..., — и он, выскользнув за дверь, тут же вернулся с оставленной у косяка тростью.
Сделанная из чёрного дерева, с украшенной серебром рукоятью, трость смотрелась великолепно. Малыш взял её в руки, любуясь красивой вещью. На нижнем конце тоже имелось серебряная оплётка, оберегающая дорогую вещь от износа. Ласковое прикосновение древесины, искусно отполированной чьими-то умелыми руками, разгладило хмурые морщины на лице Ажена. Подарок явно понравился.
— Спасибо, Жак! — признательно посмотрел Малыш на старого товарища. Не часто кто-то заботился о нём.
— Это ещё не всё, Поль! — желая совсем сразить друга, сказал Бенуа. — Здесь есть секрет! Нажимаешь вот на этот выступ, и..., — он сделал паузу, — и..., — произнёс он повторно, выхватывая из ножен потаённый клинок, — ... получаешь шпагу!
Малыш восхищенно взял оружие из рук Бенуа и, вложив клинок в трость, снова выхватил блеснувшее зеркалом жало.
— Сколь же ты отвалил за этот "маленький подарочек"? — вопросительно посмотрел он на Жака.
— Ну, не так много, как ты думаешь, — смущённо шмыгнул носом Бенуа. — Купец сказал, что такие трости сейчас модны во Франции. Да и чёрт с ними, этими пиастрами! Собирайся лучше, да пойдём, прогуляемся! ...
Мазь Эксвемелина помогла, и рана у Ажена по прошествии нескольких дней полностью затянулась и почти не болела. Когда покраснение ушло, лекарь повыдергал нитки из шва, смазал каким-то бальзамом и разрешил умеренно нагружать ногу, определив недолгие пешие прогулки. Всё вроде было хорошо, но унылый вид друга, переживавшего за Лауру, настолько тревожил Бенуа, что он не выдержал и решил принять срочные меры, чтобы восстановить душевное равновесие Малыша опробованным способом.