Шрифт:
Она – женщина. Шикарная женщина. Стройная блондинка в туфельках на высоких каблуках, совсем не похожая на людей своей профессии. Овальное личико с ямочками на щеках, золотистые локоны. Взгляд ясный, умный и немножечко надменный. Нос прямой, гордый, по-настоящему королевский. Узкое облегающее платье цвета свежей сирени подчёркивает идеальные формы: небольшую грудь, крутые бёдра, длинные загорелые ноги. Одним словом глянцевая обложка модного журнала только в натуральную величину и живая.
Я… Таких как я полным полно в каждом населённом пункте нашей необъятной родины. Мне под сорок, рост выше среднего, слегка полноват, в меру волосат, не то чтобы очень умён, но и не глуп, образование на лбу – все десять классов вечерней школы. Одет нормально, как все, чья заработная плата не превышает
Почему она выбрала меня? Не знаю. Просто подошла и сказала, что я именно тот, кто ей нужен. Сначала я не поверил, но когда она сказала, что я создаю впечатление порядочного человека, человека, которому можно доверять, я согласился. Согласился не потому, что она была права, а потому, что других предложений на текущий момент у меня не было.
Я смотрел на неё, а она стояла, вся такая воздушная и не досягаемая, и пролетающие по проспекту автомобили обдавали её вредными выхлопными газами. Мне захотелось тут же взять её за руку и отвести подальше от дороги, под сень облезлого тополя, где торговала первыми летними цветами толстая бабушка в белом платочке, но я не осмелился. Я влюбился в неё с первого взгляда, едва заметил среди волнующейся на остановке толпы, и потому боялся не только прикоснутся к ней, но даже заглянуть в светло-голубые влекущие глаза, слегка прикрытые чёрными густыми ресницами. Я скромно потупил взор, как нашкодивший школьник, и переминался с ноги на ногу. К счастью, она сама взяла меня под руку (отчего я взмок, словно целый день бежал по пустыне) и отвела под тот самый тополь.
– Вы действительно согласны? – переспросила она своим бархатным голосом, и я снова закивал головой, подтверждая только что данное слово.
Тут у читателя может возникнуть мнение, что я недалёкая трусливая посредственность и что любая понравившаяся женщина может мной полы тереть. Отнюдь! Я очень смелый и решительный человек с большим чувством гордости и тягой к сепаратизму. Просто эта блондинка произвела на меня такое сильное впечатление, что я пока не мог собрать в кулак всю свою могучую волю и противостоять её колдовским чарам. Но я смогу, я обещаю, и уж тогда!..
– Хорошо, – подвела она итог нашему соглашению. – Идите за мной.
Ушли мы не далеко. Любовь всей моей жизни оказалась не местной, она жила в гостинице, находившейся в пяти минутах ходьбы от той остановки, где мы познакомились. Моложавый портье с завистью и подозрением осмотрел меня с ног до головы, однако не нашёл ни одного мало-мальски подходящего повода придраться. Я всегда говорю, что докопаться можно и до столба – не там стоит, но портье, по всей видимости, этого не знал, и потому я прошёл мимо него с высоко поднятой головой.
Мы поднялись на лифте на седьмой этаж и по узкому коридору, застелённому дешёвой ковровой дорожкой, дошли до дверей её номера. Пару минут она искала ключ в своей крохотной сумочке, нашла, наконец, и отомкнула замок.
Номер оказался не вот какой ахти, но всё же приличный: с широкой кроватью, тумбочкой, телевизором, стеклянным столиком и двумя стульями. Я сел на указанный стул, а она позвонила в ресторан и заказала кофе, из чего я сделал вывод, что разговор предстоит долгий.
Мне всегда казалось, что красивые женщины созданы богом лишь для того, чтобы облачаться в модные платья, носить дорогие украшения, морщить носик при виде сереньких кобельков вроде меня и пудрить мозги кобелькам побогаче. В общем-то, так оно и есть на самом деле, но в этот день я узнал, что кроме этого они могут заниматься и другими делами. К примеру, искать затерянные сокровища. Это открытие настолько поразило меня, что какое-то время я был в состоянии лишь слушать, но не говорить.
На улице она сказала, что хочет сделать мне серьёзное предложение относительно весьма интересной и хорошо оплачиваемой работы и если я готов выслушать её, то должен последовать за ней. В силу сложившихся обстоятельств я был не в состоянии отказаться, хотя куда она могла завести меня и что в итоге из этого могло получиться я не знал. Я последовал за ней как телок за мамкой и в результате понял, что некоторые красивые женщины думают не только о деньгах и шмотках, но и о чём-то другом, сферы личного благополучия совсем не касающегося.
Сначала она представилась. Звали её Люба. Люба – Любаша – Любовь, иного имени и ожидать было трудно. Как же ещё должно звать такую красавицу? Она села на стул против меня, заложила ногу за ногу, вводя меня в ещё большее смущение, и вкратце обрисовала ситуацию. Вкратце – это минут на двадцать. За это время официант успел принести заказанный кофе, а я успел выпить три чашки и съесть все бутерброды к этому кофе полагающиеся. Любаша (именно так я стал называть её про себя) к бутербродам не прикоснулась, а свою чашечку опустошила едва наполовину, так что я ел, пил и слушал за двоих. Ситуация оказалась и простой и сложной одновременно. Простой – потому что надо было отправиться в один маленький городок и найти одну маленькую вещь, заработав на этом десять тысяч американских рублей. Сложной – потому что где эта вещь находиться она не знал, предстояло всё выяснять на месте. К тому же имелся конкурент, влиятельный и предприимчивый.
Любаша сразу предупредила меня: если я готов помочь ей, то на сборы у меня не больше двух часов, если я отказываюсь, то всё, что она мне сообщила, я должен позабыть. Позабыть такую женщину было выше моих сил, и поэтому я отправился домой собирать вещи. В городе меня ничто не держало. Семьи не было, работы не было, друзей тоже почти не было, так что в путь я отправлялся с лёгким сердцем.
Поезд мерно выбивал барабанную дробь, а мы сидели друг против друга в отдельном купе и болтали. Она сменила платье на белую блузку и джинсы, а в уши вставила маленькие золотые серёжки с красными камушками. Денег у неё было немерено, это я понял сразу. Те десять тысяч зелёных, что она пообещала мне за помощь, были для неё каплей в море. Но теперь, по прошествии нескольких часов, меня интересовал не её банковский счёт, чужие деньги не моё дело, а то, зачем я ей нужен. Именно я. Как я уже говорил, какими-то особыми качествами – атлетическим телосложением, шустрыми кулаками, метким глазом – я не страдал. Обычный дядечка средней наружности. Я так ей об этом и сказал, но она лишь улыбнулась и перевела разговор в деловое русло.
Самое время. Я согласился на предложение абсолютно незнакомой мне женщины, ехал в город Замухрынск, тешил себя надеждами на скорое богатство и любовь, но так и не знал, что же именно мне предстоит сделать. Она объяснила. Всё оказалось проще пареной репы, если такое вообще возможно. Любаша совершенно непринуждённо поведала, что приходится дочерью какому-то московскому коллекционеру-антиквару, имя она не назвала, закончила археологический факультет МГУ и теперь работает на папашу. На месте того самого города Замухрынска или где-то рядом некогда находилась столица скифского царства, и всё, что нам следовало сделать, это отыскать какую-то древнюю скифскую книгу, якобы принадлежавшую царю Мадию, а так же всякие там ритуально-символические вещи: плуг, ярмо, секиру и чашу. Понизив голос до шёпота, Любаша рассказала, что в центре города, на высоком кургане, располагался храм великого бога, очень сильного и злопамятного. Царь давно почил в бозе, и все его регалии хранились именно в этом храме. А по преданию тот, кто ими владел, тот правил миром. Любаша призналась, что в подобные условности не верит, но реликвии сами по себе должны представлять весьма большую ценность, как в смысле науки, так и для коллекционеров.
Рассказ получился занимательный, всё одно что сказка на ночь, и я готов был без расспросов принять его на веру, если бы не одно обстоятельство. Любаша так и не сообщила мне каким образом она получила информацию о книге и всём ей сопутствующем, а это наводило на мысль о криминальной подоплёке дела. С криминалом я старался не связываться и тут же выдал ей свои подозрения. Я вообще по характеру прямой, что в голове, то и на языке. Многим моим знакомым это не нравиться, и может быть, именно поэтому я до сих пор так и не женился, но тут уж ничего не поделаешь: горбатого могила исправит. Честность – это у меня наследственное.