Сокровища «Третьего Рейха»
Шрифт:
— Но вы должны помнить пароль, который дал вам Кальтенбруннер! — не выдержал Карл. — И назвать мне две цифры шифра.
Отец Людвиг и дальше продолжал смотреть кротко.
— Но я никогда в жизни не видел Кальтенбруннера, если вы имеете в виду tofo… — неуверенно качнул головой.
— Да, обергруппенфюрера Эрнста Кальтенбруннера, — подтвердил Карл. Позиция монаха обескуражила и одновременно разозлила его: зачем же играть? — Вам доверили тайну государственной важности, и вы должны назвать мне две цифры.
Кожа на черепе монаха собралась в морщинки.
— Цифры шифра? — проворчал. — Вы имеете в виду… — Вдруг взгляд его посветлел: отец Людвиг вспомнил или наконец сообразил, что от него хотят. — От банковского шифра?
Карл кивнул машинально и, увидев, как загорелись глаза монаха, пожалел, что сразу выдал себя.
— Я не знаю, что означают эти две цифры, вы должны назвать их, и все, — попробовал исправить ошибку Карл.
— И кто же послал вас ко мне?
— Не имею права назвать.
Церковник посмотрел на него вопросительно. Задумался, не отводя глаз. Неожиданно спросил:
— Вас послали только ко мне? Или еще к кому–нибудь?
— Вы хотите знать больше, чем вам полагается, — улыбнулся Карл.
Монах сокрушенно покачал головой.
— Вы еще совсем молодой человек, и так мне…
— Цифры! — жестко оборвал Карл.
Наверно, отец Людвиг принял решение, так как погладил ладонью череп и произнес примирительно:
— Хорошо. Но нам придется проехать тут недалеко… километров тридцать… Я сам отвезу вас.
— Зачем? Неужели вы не помните цифры и пароль?
Монах улыбнулся. Теперь его глаза не скрывались за веками, смотрели приветливо, открыто.
— Мне приятно видеть вас, юноша, одного из нашей молодой гвардии. И я не отпущу вас так, у нас есть райский уголок, поедем, поужинаем, поговорим…
Карл хотел отказаться, сославшись на то, что его ждут, но церковник смотрел действительно приветливо, в конце концов, он мог ставить условия — если не захочет назвать цифры, его не заставит сделать это сам папа римский!
— Но у меня мало времени, — все же попытался возразить Карл.
— Вы не один в Ассизи? — спросил отец Людвиг.
Какой–то подводный риф скрывался в этом вопросе, и Карл на всякий случай соврал:
— Те, кто послал меня, считают, что такое деликатное дело нельзя поручать нескольким.
— Естественно, — подтвердил отец Людвиг. — Поехали мой юный друг, — сказал льстиво, будто Карл и на самом деле был дорогим гостем. Пошутил: — Вы знаете, тяжело расставаться с тайной, которую сохранял столько лет.
Карл кивнул. Монах был прав, и было бы нелепо отказываться от приглашения.
Отец Людвиг провел его через парк к монастырским хозяйственным постройкам и попросил подождать возле ворот. Сам вывел из гаража неновую уже машину, подозвал служителя и что–то сказал ему. Служитель направился к телефонной будке, монах выехал на «форде» за монастырские ворота и пригласил сесть Карла. Повел машину по узким безлюдным улочкам. Они обогнули город и выскочили на шоссе, вдоль которого тянулись виноградники и оливковые рощи. «Форд» надрывно ревел, взбираясь на гору, оставляя за собой шлейф белой пыли.
— У меня, — небрежно кивнул головой отец Людвиг, — там есть прекрасное вино. Такого в Италии нигде больше не найдете.
Пошел одиннадцатый час, а Карл все не возвращался, и Аннет стала волноваться. Гюнтер не подавал вида, но и он тоже забеспокоился: может быть, им следовало идти вдвоем, по крайней мере, прикрывал бы Карла.
В двенадцать они уже поняли: что–то случилось. Аннет предложила сообщить полиции, но Гюнтер, резонно ссылаясь на происшедшее в Загене, отказался.
Карл не появился и утром. В шесть Аннет постучала Гюнтеру в номер — она не ложилась всю ночь, и они вышли на улицу.
«Фольксваген» стоял там, где его поставили вчера вечером, Гюнтер обошел вокруг него, зачем–то постучал ключами о стекло и предложил:
— Ты пойдешь в полицию и спросишь о Карле. Не называя фамилии Пфердменгеса.
— Почему?
— Возможно, мы зря волнуемся и вмешательство полиции испортит Карлу всю игру.
— Но он мог хотя бы позвонить…
Гюнтер только развел руками. Да и что ответить?
Сонный карабинер долго не мог понять, что надо этой красивой синьорине. Поняв, отрицательно покачал головой. Ночью не произошло никаких случаев, никто не звонил, и все в городе спокойно.
Как зовут синьора, который пропал? Карл Хаген, швейцарский подданный? Странно, а сколько ему лет? Боже мой, карабинер подмигнул; в таком возрасте парни иногда знакомятся с девушками и не спешат домой. Нет, он не настаивает на своей версии и не хочет огорчить синьорину, но пусть она подождет.
Что ж, в этом совете было рациональное зерно, однако полицейский не знал, куда и к кому пошел Карл Хаген. А она знала и не могла не представлять историй одна другой страшнее, и, если бы не было рядом Понтера, не выдержала бы и уже давно побежала к отцу Людвигу.
В восемь часов Гюнтер предложил позавтракать, и Анкет согласилась только потому, что не могла больше терпеть вынужденную бездейственность — почти ничего не ела и смотрела на Гюнтера, удивляясь: как мог он жевать и пить, да еще и подтрунивать над итальянской кухней?
Опорожнив чашку кофе, Гюнтер вытер губы бумажной салфеткой и сказал:
— Насколько я понимаю, у нас есть два выхода: или идти к этому Пфердменгесу, или отыскать того… послушника и попробовать выведать у него что–нибудь.