Сокровища Третьего рейха
Шрифт:
– Я взгляну на приборы и приду посмотреть спектакль.
Сразу все стихло. Генриетта осторожно выскользнула из туалета и чуть не столкнулась с розовощеким. Тот посмотрел на нее подозрительно, спросил по-немецки:
– Что вам тут нужно?
Генриетта сообразила, что не следует выдавать свое знание немецкого, и только пожала плечами.
– Сядьте на свое место, мадемуазель, – приказал тот уже по-французски.
В конце самолета стоял Густав, широко расставив ноги и заложив руки за спину.
Франц прошел вперед, заглянул в кабину –
«Полковник», – поняла Генриетта. Она сидела возле иллюминатора, спрятавшись за спинку кресла, и ждала. Догадывалась: сейчас произойдет нечто страшное.
– Минутку внимания, девушки, – захлопал в ладоши розовощекий. – Я должен сделать довольно срочное и, может, для некоторых неприятное сообщение… – Вынул из кармана какие-то бланки, помахал ими над головой. – Знаете, что это такое? Точные копии договоров, которые вы подписали с нашей фирмой. Обратите внимание на пункт шестнадцатый… – Бросил бланки передним девушкам. – Вчитайтесь в него внимательно, мои козочки. Понятно? Кто из вас нарушит договор – заплатит пятьсот тысяч франков! – Улыбнулся доброжелательно и сказал мягко, ласково, словно сообщал что-нибудь успокоительное: – Но это так… Просто для формы, мои дорогие, чтобы вы поняли, что нет смысла брыкаться и показывать коготки. Но что поделаешь, наша фирма имеет уже достаточно экскурсоводов, мне сообщили об этом уже в последнюю минуту, и вам придется как-то по-другому обслуживать клиентов… В ночных кабаре Танжера… Вы поняли меня, козочки?..
Ровно гудели моторы, никто из пассажиров не проронил ни слова. Потом девушка, сидевшая за Генриеттой, сказала тихо и как бы с удивлением:
– Какой мерзавец!
А другая, не поднимаясь, произнесла спокойно:
– Вы плохой шутник, мосье Жан…
– Если вы так воспринимаете мою откровенность, то я молчу… Но прошу учесть, мы не церемонимся с непокорными!
Теперь поняли все. Кто-то заплакал, а высокая брюнетка, что сидела в первом ряду, зло бросила розовощекому в лицо скомканный договор и истерично закричала:
– Вы негодяй!.. Мы пожалуемся! Вы не имеете права!..
– Имеем, козочки… Обратите внимание на пункт четырнадцатый: фирма может использовать вас на других работах. Вам ясно, мадемуазель? На других работах…
– Подлец! – Девушка закрыла лицо руками и заплакала.
– Вам не удастся нас обмануть! – Вскочила ее соседка и двинулась на Франца с поднятыми кулаками. – Мы заявим в полицию!
Полковник сделал шаг вперед, и девушка отступила, словно натолкнулась на непреодолимую стену.
– Вот что, райские птички, – произнес грозно полковник, – я с вами не собираюсь разводить церемоний! Я здесь и полиция и закон! Кто не будет повиноваться, голову сверну!..
– Так точно… – подтвердил Франц. – Однако должен напомнить вам, козочки, что мы предлагаем прекрасные условия. Можете получить вдвое, а то и втрое больше, чем обусловлено контрактом. За три года можно заработать приличную сумму. Вернетесь в свой Париж богатыми невестами… Решайте, фирма гарантирует полную секретность.
– Какой мерзавец! – не выдержала соседка Генриетты, рванулась вдоль сидений, занесла над головой сумочку, но Франц перехватил ее руку, толкнул в грудь. Девушка зашаталась, но удержалась на ногах, ухватившись за спинку кресла, затем плюнула Францу в лицо.
Франц поднял руку, еще мгновение – и ударил бы, даже пощечина принесла бы ему удовлетворение, – но сдержался.
– Я припомню это вам, мадемуазель… – процедил со злобой, вытираясь. – Густав! Наведи порядок!
Тот протиснулся в узком проходе, положил девушке на плечи руки, легко подмял ее, завернув руки назад, и бросил в кресло, да так, что она ударилась головой о бок Генриетты.
– Ну? – спросил Густав. – Кому еще не нравится?
Все молчали.
– Ничего, козочки, привыкнете, – сказал розовощекий благодушно. – У вас будут прекрасные условия: отдельная комната, хороший портной, вкусная еда… Вам просто повезло, мои дорогие…
Генриетта приподнялась.
– Чего тебе? – задержал ее Франц. – Куда?
Генриетта только указала в сторону туалета.
– А-а, – розовощекий пропустил ее, но, когда она взялась уже за ручку двери, остановил резким окриком: – Стой!
Заглянул сам в туалет, осмотрел все тщательно. Генриетта оперлась о стенку, вынула платок из сумки, зажала рот.
– Иди! – подтолкнул ее Франц, и Генриетта склонилась над умывальником, закашлялась.
Ангел постоял несколько секунд и прикрыл дверь.
Девушка, продолжая кашлять, быстро вынула из сумочки блокнот, прыгающим почерком набросала несколько строк, вырвала страничку, сунула в конверт и написала адрес. Заклеив конверт, сунула его под блузку и вышла из туалета.
Спутницы сидели тихо, с ужасом поглядывали на Густава, прохаживающегося между креслами.
Генриетта упала на свое кресло и посмотрела в иллюминатор. Далеко внизу, где морская синь сливалась с синевой неба, проступала темная полоса. Самолет уже шел на посадку.
Франц спрыгнул на землю первым. Генриетта видела, как он делал кому-то знаки, размахивая руками. Скоро из-за кустов медленно выползли легковые автомашины.
Франц оглянулся и позвал:
– Выходите, мадемуазель Лейе!
Сказал как добрый знакомый, который сейчас подаст руку и поможет сойти по трапу.
– О багаже не волнуйтесь, его привезет грузовик.
Генриетта зашла за хвост самолета, осмотрелась вокруг. Окна в машинах закрыты шторами. Она сломала ветку куста, глянула исподлобья: не смотрит ли кто? Затаив дыхание, вытащила конверт, чтобы наколоть его на длинную колючку, но не успела сделать это: рядом затормозила длинная серая машина. Прикрыла конверт сумочкой и первой влезла в машину, чтобы занять место с краю.
Автомашины уже отъезжали, когда Франц плюхнулся на первое сиденье. Ехали по выбоинам, раскачиваясь в разные стороны.