Сокровища Валькирии. Страга Севера
Шрифт:
— Так, — усмехнулся он, — первый семейный скандал… А если я привык? Мне кажется, так вкуснее!
— Отвыкай, милый. Приготовлю и подам. — Надежда принялась собирать чайные приборы на подносе. — Из бытовых мелочей складывается манера поведения. Незаметные, второстепенные детали накладывают отпечаток и на характер, и на образ мышления. Поэтому важно всё. Дипломатические обеды с пресловутой сложной сервировкой и приборами делаются не ради того, чтобы показать изысканность стола. Есть можно и руками, и с газеты… Сложность обыденных бытовых вещей незаметно начинает диктовать и направление застольных разговоров, и поиск компромиссных решений. Ты же станешь искать специальный нож, чтобы взять масло, и не будешь резать им отбивную…
— Спасибо за блестящую
— Нет, нельзя, — она хладнокровно выплеснула уже заварившийся чай. — Сейчас приготовлю.
— Да! Жена попалась с характером!
— Что делать? Браки творятся на небесах… — ей, кажется, стало чуть грустно — потемнели карие глаза. — Увы, я не Валькирия и не могу избирать: не владею космической стихией. Но я — Дара! И мне подвластны стихии земные… О! Ты ещё не знаешь, какая я коварная! Женщина Дара — это змея. Вползу куда угодно, притворюсь мёртвой, зачарую-заворожу. Мой яд убивает и исцеляет. Люблю греться за пазухой или на солнышке… потому что сама — холодная. Притронься к моей руке.
Мамонт послушно притронулся — кожа действительно была ледяная.
— Это потому, что нет отопления в доме, — сказал он.
— Нет, Мамонт, не потому, — многозначительно сказала она и рассмеялась. — Ну что, страшно?
— Страшно, — признался он. — С детства боюсь змей.
— Чай готов, — вдруг объявила она служебным тоном. — Я подам в кабинет.
— Давай вместе попьём здесь? — предложил Мамонт.
— Увы, не стану больше мешать. Я уползаю!
Она, как профессиональная официантка, взяла поднос на пальцы поднятой руки и понесла по лестнице на второй этаж.
— Спасибо, Дара! — сказал он вслед.
— Нужно говорить — спасибо, дорогая, — на ходу поправила Надежда. — Завтра займёмся твоим английским. Произношение у тебя наверняка не годится для жителя Канады.
Мамонт вспомнил Даренку из сказки «Серебряное копытце». Видимо, Бажов слышал о женщинах Дарах либо встречал сам. Это был не простой сказочник…
Он поднялся в кабинет и, сломив своё самолюбие, признал, что чай, приготовленный Дарой, на самом деле вкуснее, чем бичовский, «купеческий». И ещё понял, что её появление среди ночи, лекции о правилах хорошего тона и рассказы о змеях не случайные, что она за несколько минут отключила его от размышлений и как бы проветрила разум. Владение тонкой психологией это такой же талант, как живопись или музыка.
Некоторое время Мамонт пил чай и улыбался, сам не зная отчего, пока на глаза не попали два листа с условными названиями версий. Третий был чистым…
Он размашисто написал — «Залог».
Неумолимый бульдозер партийного государственного управления был хорош внутри страны, населённой «голодными и рабами». Однако становился совершенно непригодным для тактики и стратегии геополитики. Он катастрофически терял своё главное достоинство — уважение со стороны государств соцлагеря и страх в капиталистических державах. Тем более из-за своей неповоротливости он увяз в Афганистане, и это стало последней каплей. Следовало списывать его в металлолом и покупать либо строить новую машину. И тогда возник термин — новое мышление. Строить было некогда: предчувствуя успех, Запад начал мощное давление, предлагая готовую, отлаженную и проверенную систему государственного управления. Разумеется, эта машина не годилась для российских дорог, да и не было обученных водителей, однако Запад обещал сервисное обслуживание и кое-какую гарантию. Кроме того, машина была радиоуправляема и, имея под руками кнопки, можно было всегда подкорректировать движение. Одновременно Запад не верил ни в «новое мышление», ни в слово, даваемое в переговорах с глазу на глаз, поскольку хорошо себе представлял известное российское отношение к чужим новоизобретениям: либо её начнут переделывать с помощью лома, либо установят танковый двигатель и ракетные установки. А на этой машине следовало блюсти технологические тонкости, то есть закон. И тогда появился термин — «правовое государство». Практичный Запад не поверил и этому, а потребовал залог, реальную сумму в золоте, сразу под всё — под новое мышление, разоружение, «правовое государство» и под страхование инвестиций, которые должны были помочь реформировать экономику.
Таким образом, золотой запас России потёк в банки Америки и Европы. И когда слитки металла перекочевали из железобетонных хранилищ в комнаты-сейфы, наступила долгая пауза, испытание нервов, проверка на вшивость. В СССР резали танки, выводили войска из Афганистана, взрывали пусковые ракетные шахты, стремительно проводили мероприятия по разделению властей, освобождению политзаключённых, однако Запад молча и отрицательно качал головой. Он хорошо представлял себе потенциал Империи, её мобильность и способность скопом бить тятьку. Первый президент не мог совершить самоубийства, и потому следовало поменять коней. Импортная государственная машина могла заработать лишь на обломках этой Империи.
И когда наконец её развалили и каждая республика получила по машине, стало ясно, что на ней невозможно ни придавить своих «голодных и рабов», ни кататься по мировым дорогам. Для того чтобы выполнить обещание, данное под залог, требовались десятки лет, а не пятьсот дней, как думалось некоторым. А залоговая сумма вещь хитрая, на неё даже проценты не набегают, и, ко всему прочему, через условленный срок она может перейти в собственность банков и государств.
Если бы сейчас был Институт, Мамонт сформировал бы три группы и посадил на отработку версий. И каждый день на этих листках ставил бы плюсы и минусы, чтобы затем выбрать самую перспективную и начать её реализацию. Однако он был совершенно один. «Жена» могла лишь догадываться, чем он занимается, и выполнять отдельные поручения, весьма характерные и специфические. Мамонт знал, с какой целью его женили, но ему стало неприятно от одной мысли, что Надежда будет заниматься «постельной разведкой».
Мамонт забросил листки в ящик стола: пусть отлежатся несколько дней. А пока следовало пощупать специальный отдел Министерства безопасности и его шефа — Арчеладзе. Что он накопал за два года? И одновременно выполнить отдельное и срочное поручение Стратига: проведать старого знакомого, «снежного человека», который лежал в реабилитационном центре. Пока зреют версии, нужно разведать обстановку и ввязаться в бой, чтобы заявить о себе. Любые действия всегда должны носить наступательный характер…
Он не заметил, как начало светать и сквозь прикрытые жалюзи на окнах просочилось жидкое московское утро. И одновременно на кухне послышался звон посуды, потянуло свежеобжаренным кофе. Презрев весь этикет, он спустился вниз.
— Доброе утро, милый! — весело сказала Дара. — Я должна принести кофе в постель!
— Доброе утро, дорогая, — фальшиво произнёс Мамонт. — «Линкольн» мне очень понравился, но нам будет мало одной машины.
— Как скажешь, милый! — легко согласилась она. — Сколько ещё нужно и каких марок?
У богатых были действительно свои привычки…
— Два новых «Москвича». Один неприятного зелёного цвета, а другой… По твоему выбору.
— Когда нужны?
Такой жены хотели бы десятки миллионов мужчин…
— Одна сегодня к обеду, другую можно завтра.
— Хорошо, дорогой!
Кроме своей «службы» она вела хозяйство, содержала дом и распоряжалась финансами…
5
Сухостойного, пришибленного старичка в тёмном плаще полковник заметил издалека, когда тот поднялся из подземного перехода. В руках виднелся какой-то предмет, похожий на старомодный зонт. На всякий случай Арчеладзе высветил его невидимым лазерным лучом, давая цель группе обеспечения. Старик остановился возле кинотеатра, опершись на зонт, медленно, словно гусак, поводил головой — похоже, страдал тугоподвижностью шейных позвонков. Примерно вот такие и работали возле золота: ни стати, ни вида и непременно с изъяном. А может, и становились такими — металл высасывал соки…