Сокровища Валькирии. Страга Севера
Шрифт:
Полковник излагал перед «папой» все официальные версии и получал «добро» на разработку и реализацию. Интересно, что бы он сказал в связи с этой? И вообще, как он отнесётся к тому, что Арчеладзе отыскал способ перекачки золота и исполнителей этой операции?
Первый вариант: объявит её полным заумным бредом и отправит во внеочередной двухнедельный отпуск собирать опята в подмосковных лесах.
Второй вариант: получив доказательства перекачки амальгамы, решит, что отдел выполнил свою миссию и далее его существование нецелесообразно. Искать золото за рубежом станет ГРУ.
И
Американские сыскари просчитали всё это, возможно, получили дополнительную информацию из надёжных источников и исчезли.
Хорошо служить в частной фирме. Взять бы вот да приватизировать отдел!
Придётся перед «папой» выказать свою растерянность и доложить ему только об исполнителях и контрольно-измерительной станции, не выдвигая никаких версий. Пусть «папа» сам подскажет, где искать злоумышленников…
Если выводы Арчеладзе верны, значит, его всё равно держат за идиота.
Полковник отыскал квартиру Жабина и позвонил, машинально отметив время. Дверь открыла молодая женщина в бордовом вечернем платье. Помня неудачу с Птицеловом, Арчеладзе решил быть выдержанным и корректным.
— Я хотел бы увидеть Сергея Васильевича, — любезно проговорил он. — Мы с ним не знакомы, но у нас есть общие знакомые.
— Вот так, да? — кокетливо спросила женщина. — Пожалуйста, входите, — сняла цепочку и крикнула в глубь квартиры: — Серёжа, к тебе пришли!
Она дала ему тапочки и проводила к двери боковой комнаты.
Жабин оказался матёрым, породистым человеком лет пятидесяти. Одет был, несмотря на домашнюю обстановку, довольно аристократично и по-благородному чуть небрежно. Похоже, не зря называл себя Жабэном… Арчеладзе представился и получил в ответ фразу, только без кокетства:
— Вот так, да?
— Да, — подтвердил полковник. — Простите, что побеспокоил…
— Ничего, пожалуйста! — возвращая удостоверение, сказал Жабэн. — Чем могу служить?
— Вы работали в Третьем спецотделе Министерства финансов, — начал Арчеладзе. — И, наверное, хорошо знали Сергея Ивановича Зайцева.
— Да! — весело протянул Жабэн и включил телевизор. — Его у нас называли Птицеловом.
— Вы могли бы рассказать о нём? Нарисовать его, так сказать, психологический портрет?
— Да, разумеется! — Он по-барски развалился в кресле. — С точки зрения обывателя, это был честный и чистый человек. Весьма щепетильный в профессиональных делах и очень требовательный. Можно сказать, идеальный начальник. Но кто вглядывался в него глубже, кто имел тонкое зрение и умел улавливать едва заметные полутона, тот мог заметить очень много странного в его поведении и образе жизни. Это был самый скрытный человек, каких я встречал в жизни. Я долго пытался понять, кто он на самом деле, в чём суть его истинного состояния духа. И наконец вычислил его математическим путём.
— И кем же он оказался? — поддерживая выстроенную Жабэном интригу, спросил полковник.
— Наш Птицелов был масоном, — со знанием дела сообщил он. — Причём очень высокой степени посвящения.
— Кем-кем? — неподдельно изумился Арчеладзе.
— Масоном, членом тайной ложи.
— Как же вам удалось вычислить, если ложа тайная?
Жабэн снисходительно улыбнулся:
— Дорогой полковник! В мире очень много тайн, которые объясняются очень легко, если имеешь представление о том, кто управляет миром. Да будет вам известно: во всех государствах контрольные функции над золотым запасом осуществляют только масоны. Они единственные знают истинное состояние дел и, сообщаясь между собой, формируют геополитику.
— Любопытное заключение!.. А кроме расчётов, есть ли у вас фактические доказательства принадлежности Птицелова к тайной ложе?
— Вот так, да? — уточнил Жабэн. — Хорошо, отвечу — есть. Мы жили когда-то с Сергеем Ивановичем в соседних квартирах. Признаюсь вам, я подсматривал за ним. Да, и не стеснялся этого. Вы ведь не стесняетесь, когда подслушиваете и подсматриваете? — засмеялся он. — Все электрические розетки наших квартир имели под собой сквозное отверстие. Можно было наблюдать практически всю жилплощадь… Да! Так вот однажды к Птицелову пришёл совершенно незнакомый ему человек. Предъявил ему своё обручальное кольцо и был принят как высокий гость. Причём разговор вёлся на эзоповом языке, непонятном для непосвящённых.
— Как же вы поняли его? — спросил полковник, будто бы увлечённый рассказом.
— А я его не понял! — признался Жабэн. — Легче было понять птичек в его квартире. Ну что можно подумать, если слышишь такой диалог: «Марс не простит Венеру! Пусть тогда Венера обратится к Урану; Уран возмущён и требует выстелить ему путь сорной травой». Абракадабра!
— Вы правы, — согласился полковник. — Скажите, а вы один возили амальгаму в Ужгород?
Жабэн сделал недоуменное лицо:
— Кого? Амальгаму?
— Да-да, на контрольно-измерительную станцию нефтепровода.
— Простите, полковник, — он развёл руками. — Это тоже абракадабра.
— Почему же?
— Потому что я никогда не возил альмагаму в Ужгород.
— Куда же возили?
— Никуда! — засмеялся Жабэн. — Почему я должен был её возить?
Полковник улыбнулся и дотронулся до руки Жабэна:
— Дорогой Сергей Васильевич… Я знаю, вы давали подписку. Но мне можно говорить всё. В этом нет криминала.
— Я совершенно не боюсь криминала. Но удовлетворить ваше любопытство не могу, потому что никогда не имел дела с амальгамой. С золотом — да. В виде амальгамы оно никогда не поступало на объект.
— Но вывозилось с объекта!
— Увольте, дорогой полковник, — это мне неизвестно.
— А вот один наш общий знакомый утверждает, что именно вы сопровождали около сорока тонн амальгамы в Ужгород, — мягко напирал полковник.
— Кто же мог такое сказать? — искренне изумился Жабэн.
— Юрий Алексеевич Молодцов.
Было заметно, как Жабэн напружинился и взгляд его медленно потускнел. Он сделал большую паузу.
— Теперь мне всё понятно…
— Что именно?
— Простите, полковник, весьма сожалею. Однако я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, — скорее всего, он перестал играть. — Вы проницательный человек и должны понять меня. У меня молодая жена, хорошая квартира, пенсия. Я не хочу лишаться всего этого.