Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти
Шрифт:
Радмир открыл калитку и дал понять, что можно войти во двор, аккуратно разлинованный строчками голых розовых кустов. Он сел на скамейку под деревянным навесом возле крыльца и закутался в полушубок, сшитый мехом наружу. Джейсону ничего не оставалось, как присесть рядом.
— Весьма сожалею, — уже без знаков, больше для себя, проговорил он. — Не знаю ни одного языка, кроме английского. Я солдат и привык разговаривать на языке оружия… Как бы объяснить, чтобы ты понял… Мысль о Христе мне не даёт покоя. Мои пехотинцы сходили с ума, когда поднимались на Сатву. Впрочем, нет!.. С ними что-то происходило! Они утверждали, что видят своих ангелов. Но не все,
Он осёкся, почувствовав бесполезность своих слов: старик сидел как сфинкс, и разве что смотрел пристально из-под широких лохматых бровей, чуть прикрывающих глубоко посаженные глаза. Джейсон достал сигареты: можно покурить и возвращаться назад. Риск, с которым он прорывался по дороге к старому сербу, оказался неоправданным и напрасным.
На миг возникла мысль сейчас же вернуться на дорогу, где его останавливали, и попросить черноусого серба побыть переводчиком, однако Джейсон тут же и отказался от такой идеи, как нереальной. Во-первых, ехать за ним — уйдёт много времени, во-вторых, не хотелось доверять свои сокровенные вопросы кому-то третьему. Под неотступным взглядом старого серба он почти докурил сигарету, когда внезапно услышал голос медика Кальта:
— Я знал, что ты придёшь сюда, Джейсон. И ты пришёл.
Густав стоял на ступенях крыльца, опершись рукой на каменный вазон с облетевшими зимними розами, напоминающими сейчас колючую проволоку.
— Теперь я кое-что понимаю, — проговорил Дениз, вставая.
— Нет, ты ещё ничего не понимаешь, — с фамильярной жёсткостью отозвался медик, однако это сейчас не покоробило командира.
— По крайней мере, я знаю, куда ты исчез из расположения батальона, — согласился он, — и знаю, что тебя миновала участь капрала Флейшера. Густав! Помоги мне! Я приехал поговорить со старым сербом о Христе. У меня очень мало времени!
— Хочешь говорить о Христе, но не имеешь времени? — холодно усмехнулся Кальт.
— Меня отстранили от службы, — признался Джейсон, — через три часа я улетаю домой…
— Мне это известно.
— Я нашёл твою записку на медицинском бланке и растолковал её как предложение… или приглашение к разговору.
— Правильно растолковал. Так говори.
— Но я не знаю сербского!
— Зато Радмир владеет английским.
— Владеет? — изумился Джейсон, взглянув на старика. — Владеет и слышит?.. Но почему молчит?
— Молчу, ибо не услышал ещё вопроса, который привёл тебя ко мне, — тихим низким голосом проговорил старый серб.
— Я задавал вопрос!.. Меня интересует, правда ли, что Христос долгое время жил на Сатве?
— Это всего лишь праздное любопытство, — вместо Радмира ответил Густав. — Ты сейчас напоминаешь богатого и скучающего туриста, а он не желает исполнять роль гида.
Старик перевёл взгляд на Кальта и встал, запахнув полы кожуха.
— Ступай за мной, — приказным тоном предложил он Денизу.
Тот послушно двинулся за Радмиром, оглядываясь на Кальта и спрашивая взглядом — куда? зачем? Старый серб привёл его к камню, бережно отворил калитку в железной кованой изгороди и пропустил Джейсона вперёд. Вокруг этого обломка скалы, напоминающего опрокинутую и вонзённую в землю пирамиду, тоже были зимние голые кусты роз, посаженных ровными кругами, и подойти к камню можно было лишь по единственной узкой дорожке, выложенной плиткой. У самого подножия был начертан непонятный знак — вертикальная белая линия с четырьмя точками справа.
— Поднимись на этот камень, —
Дениз пожал плечами и, осматривая стенки с отрицательным уклоном, обошёл скалу вокруг.
— Без снаряжения… или хотя бы страховочного фала не подняться, — сказал он. — Нет ни одной подходящей стенки, никаких выступов…
— Не отрицай того, что ещё не испытал сам, — заключил Радмир. — Попробуй взойти.
— Я вижу, это невозможно!
— Не верь глазам своим. Подойди к любой стороне и забирайся. У тебя сильные руки и подходящие ботинки. Ты легко поднимешься на вершину. Я буду тебе вместо страховочной верёвки.
По программе боевой подготовки морских пехотинцев Джейсон сотни раз взбирался на отвесные скалы и стены, в том числе и с отрицательным уклоном, но только с обязательным альпинистским снаряжением. Будь сейчас фал — заскочить на восьмиметровый камень было делом двух минут. Однако спорить со стариком он не хотел и, в полной уверенности, что ничего не выйдет, подошёл к стене, прислонился к ней грудью и раскинул руки.
И внезапно почувствовал, будто неподвижный, глубоко вросший в землю кусок скалы медленно качнулся, отрицательный уклон превратился в вертикаль, а затем и вовсе начал выполаживаться, так что тело как бы притянулось к камню. Джейсон нащупал пальцами шероховатость, способную удержать ладони, и осторожно опёрся одной ногой о что-то невидимое. Затем подтянул и утвердил на стене второй ботинок. Он был всего в полуметре над землёй, однако держался на стене! Перевёл дух и, соблюдая основное правило скалолазов всегда иметь три точки опоры, — переместился вверх ещё на десять дюймов. Это казалось невероятным, но он двигался и достаточно легко, без крайнего напряжения сил. Вдруг приступ восхищения и восторга охватил душу, так что он тихо рассмеялся. И в тот же миг сорвался со стены и очутился на земле. Благо, что поднялся всего на метр, не больше…
— Ликовать станешь, когда взойдёшь на камень, — сказал старый серб. — А сейчас трудись и, пока забираешься, не думай о том, какой ты сильный и ловкий.
Джейсон вновь навалился грудью на стену и начал всё сначала. Распластавшись, он медленно полз вверх, удерживаясь на плоскости всем телом, в том числе и одной щекой. И тут его осенила бесхитростная мысль, что подниматься на скалу легче, чем бороться с собой, с чувством восторга, подступающим к груди, как приступ кашля. И чем выше он забирался, тем сложнее становилось преодолевать безотчётную радость, возникающую естественно — ибо он странным образом совершал то, что не мог совершить ни при каких обстоятельствах. Так было, пока он не нашёл вдруг форму самоконтроля — страх сорваться вниз с шестиметровой высоты, причём, спиной назад. Можно не успеть развернуться на лету и сгруппировать тело. Тогда к одной позорной ране добавится ещё сломанная нога или рука…
Последние два метра он одолевал лишь с помощью этого чувства, и когда, наконец, выполз на плоскую вершину, то, едва встав на колени, он ощутил не восторг, а ужас.
— Что же ты теперь не ликуешь? — спросил его старый серб. — Ведь ты же достиг вершины!
— Я подумал… — с прерывистым дыханием отозвался Джейсон. — Как теперь спускаться.
А спускаться предстояло вслепую, разумеется, ногами вниз и невозможно оторвать от камня головы, чтобы посмотреть, на что ставишь ботинок. И знал же, что обратный путь со скалы без страховки всегда опаснее и труднее, но почему-то, пока забирался, это не приходило в голову. Он подобрался к краю и глянул вниз: стены всё-таки были с отрицательным уклоном!