Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти
Шрифт:
— Сучья страна! — выругался Виталий Борисович. — Ничего, идиоты, дождётесь натовских танков… А можно было и без них.
Резидента пустили в расход, и едва его труп со стрелой оказался в мусорном контейнере, Воробьёв обзвонил более десятка газет и все телевизионные каналы. Представляясь работником милиции, он сообщал о загадочном убийстве — дежурные репортёры едва не визжали от удовольствия. Скоро к контейнеру начали подъезжать редакционные автомобили, а там ещё не было ни милиции, ни скорой помощи, поскольку Воробьёв звонил им в последнюю очередь, как житель дома, во дворе которого собралось много машин и людей вроде бы намечалась бандитская разборка. До приезда оперативной группы журналисты уже отыскали труп, но, знающие толк в криминалистике, не трогали его и старались не затаптывать следы: снимали его на плёнку, записывали телерепортажи с места происшествия и начинали собственные расследования,
Арчеладзе сам разрабатывал эту операцию и следующим шагом наметил инспирировать утечку информации, которая бы притянула внимание прессы к «папе» и Колченогому — пусть они попробуют объяснить, кто этот человек, расстрелянный из арбалета. Конечно, они вряд ли станут давать интервью по этому поводу, однако всякое их нежелание, отказ разговаривать с журналистами вызовет лишь убеждённость последних, что «серые кардиналы» каким-то образом связаны с неординарным убийством. И пусть себе роют, копают — такая у них работа — и, дай Бог, вытащат информацию, что этот труп со стрелой — не первый. Сейчас конец года, идёт подписка на следующий, и те издания, что не имеют бюджетной подпитки, будут рыть изо всех сил, чтобы выжить. В свою очередь, навстречу им станут копать сотрудники правоохранительных органов и тоже, чтобы выжить. Рынок есть рынок: продаётся всё, что имеет спрос, в том числе и оперативная информация секретного характера. Оставалось лишь наводить газетчиков на нужных людей, подталкивать их на верный путь. Естественно, всё это следовало делать после соответствующей реакции репортёров.
А реакция эта оказалась совершенно неожиданной: буквально на следующий день во многих изданиях появились публикации о трупе, найденном в мусорном контейнере, а вечером по телевидению проскочил короткий сюжет, снятый на месте происшествия с невразумительным комментарием об очередной тривиальной мафиозной разборке. И нигде ни слова о стреле! Все либо обходили способ убийства, либо называли причиной смерти ножевое ранение. Что касается личности потерпевшего, то тут царил полный разнобой. В одной газете, ссылаясь на достоверные источники, убитого называли Виталием Моисеевичем Ройтманом, отставным полковником тыловой службы, много лет прослужившим в Западной группе войск, с чем и связывалась его смерть, дескать, много знал о беспорядках и хищениях военного имущества, потому и убрали. В другой, опять же из «достоверных источников», утверждали, что имя его — Аркадий Борисович Лоух, человек, имеющий двойное гражданство, бизнесмен, причастный к торговле недвижимостью за рубежом, а в России, на своей родине, он занимался скупкой акций «Газпрома», некоторых нефтяных компаний, а также произведений искусства, разрешённых к вывозу за рубеж. В остальных газетах лишь перепевали подробности этих двух версий, изредка и довольно сдержанно дополняя, что Ройтман-Лоух когда-то работал в Фонде Мира, в Министерстве иностранных дел, почему неоднократно включался в правительственные делегации, для ведения переговоров с компанией «Де Бирс» о продаже алмазов.
Никто из репортёров упорно не замечал стрелы! Ни в этот день, ни на следующий. И никто не трактовал убийство как загадочное, словно заведомо зная и называя единственную причину — мафиозные разборки. Под эту статью в России можно было упрятать что угодно и тем самым сразу же погасить интерес в обществе, давно привыкшем к стрельбе, трупам, взрывам, к войне за передел государственной собственности. Столь оперативно и чётко управлять свободной прессой сам «папа» был просто не в состоянии, ибо занимался иными «государственными» делами; подобные действия под силу были только Колченогому, бывшему идеологу партии, сохранившему не совсем понятное влияние на средства массовой информации. В их единомыслии прослеживалась определённая установка — подчеркнуть уголовный характер преступления, без всяких политических подоплёк. И ни одна самая свободная газета не захотела или не посмела ослушаться, должно быть, ясно представляя, что немедленно перекроют кислород.
Обновлённый и вечно живой Интернационал существовал в России сам по себе, не желая связываться с властью, однако власть, взращённая на идеях интернационализма прошлых времён, продолжала придерживаться прежних канонов, жила старым жиром и, вероятно, её теперешние интересы по многим параметрам совпадали с задачами Интернационала. Возможно, поэтому он и не хотел мешать режиму, идущему «верным путём».
Так что наводить прессу на след самого Хозяина было бесполезно, и бессмысленно было ждать «бунта на корабле». Очевидно, скудная и своеобразная газетная информация предназначалась исключительно для Арчеладзе, вдруг восставшего против «отца родного». Колченогий, Комиссар и «папа» отлично знали, кого он пускает в расход и выбрасывает на помойки. И этот Триумвират сейчас демонстрировал перед полковником свою силу, как бы предупреждая о бесполезности борьбы с ним. Любая, даже самая мудрёная операция Арчеладзе не могла получить публичного резонанса. Полковник не исключал, что сейчас по приказу «папы» Комиссар делает тщательную зачистку малейших следов и косвенных улик, которые бы могли приоткрыть тайну, кто этот человек, хладнокровно расстреливающий из арбалета «легионеров смерти».
В руках полковника ещё оставались козыри, но играть ими следовало теперь с великой осторожностью, поскольку «папа» только и ждал, когда горячий и азартный Арчеладзе выбросит все свои карты, особенно ту, где был «чёрный» список лиц, приговорённых к аресту и заключению в секретный концлагерь.
Пленный миссионер Альфред Каузерлинг ждал своей участи, оставаясь убеждённым, что арестован спецслужбами — впрочем, до определённого момента так оно и было.
Арчеладзе беседовал с миссионером только один раз — официальный допрос трижды проводил Воробьёв. Арестованный неизменно утверждал, что он производитель полиграфического оборудования, живёт в Нижней Кастилии, приехал изучать российский рынок в надежде найти сбыт своей продукции. Поэтому-де ищет влиятельных людей, чтобы заключить сделку не с частными лицами, а с государством. И ему всё равно, кто эти люди, какой партии, убеждений и каково их прошлое. В России у него есть единственный знакомый работник МИДа Зямщиц, с которым они встретились несколько лет назад в Мадриде на посольском приёме. Он-то и организовал протекцию и знакомства, преследуя исключительно коммерческие цели.
Легенда у миссионера была отработана и подкреплена многими подробностями и даже вещами, оказавшимися при нём в гостинице: записная книжка, где имелось три десятка телефонов крупных фирм, торгующих полиграфическим оборудованием, запонки и булавки для галстука с символикой собственного предприятия. И можно было не сомневаться, что его предполагаемые российские партнёры получали от него каталоги с рекламой и предложения о сотрудничестве по факсам. Будь это в мирное время, Арчеладзе бы ни в коем случае не стал брать Каузерлинга без тщательных и долгих оперативных мероприятий, но была война, и действовать приходилось в условиях боевой обстановки.
Перед разговором с миссионером полковник заготовил и через Воробьёва поместил в рекламные газеты (слава Богу, эти Колченогий под своим контролем не держал!) объявление следующего содержания: «Всемирная ассоциация „За новый мировой порядок“ проводит рекламную распродажу новейшего и оригинального напитка — эликсира любви „Валькирия“. Единственный раз вкусив его, вы навсегда откажетесь от алкоголя и наркотиков. Только в России и нигде больше вы можете приобрести божественную „Валькирию“. Первый в мире производитель эликсира любви — фирма „Валькирия“! Официальный представитель ассоциации, кастильский миссионер Альфред Каузерлинг готов прочитать лекцию о волшебном напитке любовных грёз и ответить на все ваши вопросы…»
Далее указывались адрес фирмы «Валькирия» и контактные телефоны.
Как только опубликовали эту рекламу, Арчеладзе явился в камеру миссионера.
— Господин Каузерлинг, российским спецслужбам известно о вас и вашей деятельности если не всё, то очень многое, — с порога заявил он. — Ваш знакомый, Зямщиц, давно работает на нас, и не случайно сразу же по приезде в Москву привозил вас на дачу к моему руководству, после чего я получил задание арестовать вас. Нет, я не собираюсь вести длинные дискуссии, перевербовывать, убеждать. Вы же человек опытный, искушённый и прекрасно осознаёте, что потерпели полный провал. И теперь есть смысл поговорить на другом языке, на языке профессионалов.
— Я вас не понимаю, — без малейшего напряжения проронил кастильский миссионер.
— А напрасно! — пожалел полковник. — Должно быть, вам известно, что случилось в России с вашими предшественниками?
— Не понимаю, о чём вы говорите.
— Хорошо, объясню. Известный вам Джонован Фрич бесследно исчез на территории Северного Урала вместе с вертолётом. Его сын, — Арчеладзе положил фотографии перед Каузерлингом, — оказался, говоря по-русски, молодым балбесом, бабником и очень скоро попал в наши руки. Должно быть, вам известно, какие инквизиторы работают в КГБ? Мальчик сломался после нескольких допросов, и мы его скоро отпустили на волю. А ему тут же надели струну на шею, от гавайской гитары. Видите на снимке?