Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти
Шрифт:
— Давай я тебе помогу!
— Спасибо, но я должен делать всё сам. И один. У нас с тобой разные уроки. И судьбы разные.
Глыбы серого известняка он брал у дороги за пасекой — добрых триста метров от стройки! Технология передвижения их была отработана и доведена до совершенства. Афанасьев не делал ни одного лишнего движения, орудуя вагой. И успевал ещё говорить.
— Не легче ли камни скатывать с горы? — спросил Мамонт. — Пусть больше расстояние, но ведь под гору!
— Легче, — согласился он, всаживая рычаг под глыбу. — Я уже скатывал… Но мне нужно,
— Какое же второе?
Иван Сергеевич на секунду замедлил движение, словно поразмыслил: сказать — не сказать? — и решил положительно.
— Ко мне приходил Авега… Принёс хлеб и соль… Ты же помнишь, что со мной случилось? Там, в «империи» Тойё?.. Меня травили уколами, ты знаешь. А избавиться от страха перед Хамарой ничем невозможно, лекарства не помогают… Авега сказал, что у меня размягчился мозг. Это действие препарата… Я находился в состоянии Великого Хаоса. Я — человек Земной, а стал Земноводным, размягчился мозг, — он на мгновение вскинул глаза. — Впрочем, ты Вещий, что тебе рассказывать… Поэтому я стал терять память и жил иллюзиями. Я здесь так воевал с Хамарой…
— Воевал? — переспросил Мамонт.
— Каждый день, утром и вечером… Выдерживал такие атаки! А наши так ни разу и не пришли на подмогу. Один против всего Дальнего Востока… Ну и проиграл все сражения. Не хватало ракет, — он вздохнул перед тем, как в очередной раз опрокинуть глыбу. — Авега мне сказал: чтобы мозг снова затвердел до нормального состояния, надо испытать земное притяжение. Иначе так и будешь воевать сам с собой.
— И как же ты его испытываешь?
— Да это не сложно. Земля притягивает, если её обрабатывать и строить. Вот потому я строю дом и пашу поле… Знаешь, и дело идёт на поправку. Я уже стал вспоминать детство… И не тянет больше играть в войну.
— Ты избавился от страха перед Хамарой?
— Когда построю дом и сниму урожай — избавлюсь, — перекантовывая глыбу, проговорил он. — Надо трудиться, как пчела… У меня была предрасположенность к размягчению мозга, потому препарат Тойё подействовал. Я же любил сладострастие… Это прямой путь к Хаосу.
Между разговорами Афанасьев докатил камень до стройки и, не снижая темпа, потащил его наверх. Это была самая трудная часть.
— Ещё шестнадцать! — хрипло проговорил он и сорвал с себя рубаху, стал отжимать её, как отжимают половую тряпку.
На его теле оказались вериги — мелкоячеистая сетка, сплетённая из тонкого, деревянно-прочного каната. Кое-где многочисленные узлы растёрли кожу до крови, из подсыхающих корост сочилась сукровица…
— Это тебе Авега велел надеть вериги? — спросил Мамонт.
— Нет, я сам себе велел, — признался Иван Сергеевич.
— Но зачем? Зачем?!
— Тебе этого не понять, Мамонт… Хотя, да, ты теперь — Вещий, всё понимаешь, всё знаешь наперёд.
— Не знаю, Иван!
— Хорошо, скажу… Когда я в веригах, меня не касаются руки гейш, — он первый раз улыбнулся. — Я нашёл способ, как вытравить их из чувств. Это у меня рабочие вериги, щадящий вариант. На
Иван Сергеевич направился вниз, за очередным камнем, и Мамонт пошёл за ним.
— Ты стал одержимым. Или блаженным, — усмехнулся он. — Не узнаю тебя…
— Ну, до твоей одержимости мне ещё далеко! — отпарировал Афанасьев. — Рассказал бы, избранник Валькирии, где был и что видел. И куда теперь путь держишь? Я слышал, на Балканы? В Землю Сияющей Власти?
— От кого ты слышал?
— У меня единственный источник соли — Авега.
— На Балканы мне нет пути, Иван…
— Ладно, можешь не признаваться, если не доверяешь, — чуть обиделся Иван Сергеевич.
— Я доверяю тебе!
— Ничего, Мамонт, я же всё понимаю… Но погоди, вот построю дом, сниму урожай…
— Мне уже достаточно того, что я увидел, — заверил Мамонт. — Я верю, ты выйдешь из Великого Хаоса. А мне на самом деле путь в Землю Сияющей Власти закрыт. Стратиг не даст мне урок Страги Запада.
— Почему? Он хочет опять изменить твою судьбу?
— Нет, никто не в состоянии изменить судьбу… Страгой Запада может быть только Вещий Гой, каким был Зелва.
— А ты… ты не получил титул Вещего?.. Как же так, Мамонт? — Иван Сергеевич даже остановился. — Ты ходил в пещеры, спускался в копи добывать соль. И не добыл её? Ты был допущен к Весте и не стал Вещим?.. Зачем ты обманываешь? Я не принесу тебе вреда…
— Это правда, Иван!.. Я не смог прочесть последнюю Книгу — Книгу Будущности.
— Не смог или не захотел?
— Не захотел.
Иван Сергеевич поднял на плечо вагу и молча шагал до своего карьера. И лишь там вдруг первый раз присел, отвлечённо глядя перед собой.
— Хотел тебя спросить… О будущем. А ты не захотел узнать его. Скажи, Мамонт, ты испугался?
— Откровенно, да, испугался. Открыл футляр, вынул свиток, а развернуть побоялся.
— Значит, у тебя тоже есть страх перед Хамарой, — неожиданно заключил Афанасьев.
— Нет, я не боюсь Хамары!
— Боишься. Если не посмел узнать будущее.
— Не понимаю, причём здесь Хамара?
— Он — Охотник за Будущим.
— Это ни о чём не говорит… Я испугался не Хамары, а самого себя. Побоялся потерять вкус к жизни, побоялся переесть соли, потому что после неё всё покажется пресным.
— Ты не этого испугался, Мамонт. — Иван Сергеевич встал, одним взмахом всадил вагу под камень и опрокинул его. — Ты почувствовал дыхание Великого Хаоса! Потому что и у тебя есть предрасположенность…
— Наверное, есть, — согласился он.
— Жреца Хамары… не существует. Его нет ни в образе человека, ни в образе полубога. Тойё говорил об этом, только тогда я не понял… Почему и невозможно увидеть его. Хамара — это идея, символ страха перед будущим. Он поселяется в душах всех людей, неважно — гой он или изгой. Он охотится за будущим каждого человека. Потому что мы утрачиваем земное притяжение и вольно или невольно движемся к Великому Хаосу. Как только я понял это — стал на месте взлётно-посадочной полосы распахивать поле. И строить дом.