Сокровище чародея
Шрифт:
Оглядевшись и не увидев никого в просторном зале двенадцати богов, Ёфур направился к выходу. Кулаки у него чесались, но куда важнее, чем спустить пар, для него было придумать такое объяснение вчерашней ситуации, чтобы плохой оказалась Бера, а не он. Ёфур крепко задумался над тем, как вывернуть ситуацию в свою пользу.
***
Музыка, песни, пляски, ритуальные игры – дом Беры чуть ли не ходуном ходил от сотрясавшей его толпы: к жильцам и сопровождающим невесту присоединились соседские ещё бодрые бабушки, дети, юноши и девушки.
Бера, не отошедшая от ночного разгула, чувствовала себя слишком измученной,
Натянув улыбку, Бера немного походила между гостей. Закончив с приветствиями она, спасаясь от тошнотворных запахов еды и вина, вышла в сад и, спрятавшись в тени плюща, наблюдала за игрой в мяч. Она бы потерпела все запахи и звуки, чтобы находиться рядом с братом и его невестой, но семья Сабати ещё не привыкла к тому, что девичьими играми и разговорами Бера не интересуется, всячески её в них завлекала, и чтобы не мучиться, но не показаться грубой, она сбежала.
Девушки и юноши перекидывали друг другу кожаный кругляш, смеялись, строили глазки. Юношей было меньше, так что Бера не боялась приглашений. Да и зареклась она играть в мяч после того, как, уже усиленная чарами, случайно сломала носы нескольким изнеженным красавчикам.
Оглянувшись на дом, Бера продолжила следить за мячом, рассеянно думая: «Надо бы подойти к отцу и рассказать о вине, пока он слишком занят, чтобы злиться». Она снова оглянулась на площадку перед домом: у ворот стоял Сарес – неудачно заглянувший поутру белокурый брат будущей родственницы – и высматривал кого-то в толпе гуляющих по саду. Его взгляд остановился на Бере. Она поспешно отвернулась и пошла к малому входу. Тяжёлый с золотым шитьём подол платья бил её по ногам, точно колокол.
Она взошла по низким каменным ступеням и по привычке ожидала оказаться в сумраке маленького коридора, но даже тот был освещён и украшен цветами с густым сладким запахом. Где-то рядом звучали голоса. Бера торопливо миновала слишком пахучее пространство.
– …тогда громовержец отсёк руку Повелителя кошмаров, – зловеще-торжественно вещал старческий хрипловатый голос, – и улетела она вместе с его волшебным мечом. Его всеразрещающий клинок вонзился в землю, вспорол её до самого огненного нутра и канул в нём, а безоружный Повелитель кошмаров склонился перед тремя последними из старых богов.
Бера заглянула в комнату: незнакомая старуха, взмахивая сухощавыми руками, рассказывала историю самым маленьким гостям праздника. Дети сидели полукругом на подушках и смотрели на бабку круглыми от страха или восторга глазами, будто слышали о Повелителе впервые – удивительная способность детей воспринимать истории и в десятый раз как в первый. Бера прислонилась к косяку, полагая, что здесь её никто не побеспокоит.
– Боги понимали, что раскаяние Повелителя кошмаров – ложь, и все его обещания – ложь, ведь он не может жить без поедания полных страха сердец. Его нужно было убить, но даже мёртвый он мог уничтожить мир. Из его ран сочилась кровь, и она отравляла землю, выжигала из неё жизнь, краски. У богов не осталось сил, и они решили усыпить его вечным сном. Тысячу дней и тысячу ночей слуги богов драконы копали подземное узилище для Повелителя кошмаров. Он ждал, из его отрубленной руки продолжала течь кровь, отравляя плодородные земли. На тысячу первый день его опустили в узилище, пригвоздили к полу оружием девяти павших, а трое выживших наложили на своего извечного врага заклятие вечного сна. Его засыпали землёй, заложили камнями. Боги вздохнули с облегчением и погрузились в сон, чтобы восстановить силы, но… – Старуха подалась вперёд, заглядывая каждому в глаза, потрясая узловатыми пальцами, – на этом дело не кончилось.
– Появились кошмары, – пискнула белокурая малышка и оглядела остальных, будто удивлённая своей смелостью.
– Верно, – указала на неё старуха. – Повелитель кошмаров спал, и его сны рождали кошмары, которые пошли на людские земли, чтобы вырывать сердца людей и приносить своему господину, ведь только ими он мог напитаться достаточно, чтобы проснуться и разомкнуть узы тюрьмы. Кровь текла из его ран и отравляла всё больше земли. Драконы ужаснулись происходящему. Кошмаров было слишком много, драконьего огня не хватало для очищения отравленной земли. Драконы вступили в бой с полчищами кошмаров, но те оказались сильнее. Узрев тела павших собратьев, старейшина драконов совершил колдовство. Все тела драконов легли вдоль границы отравленных земель и превратились в горы, через которые не может просочиться отрава, не могут пройти кошмары. Но драконов было слишком мало, и в кольце гор осталась широкая прореха. А в этой прорехе стоял…
– Гатарх! – заголосили дети, замахали руками. – Город тысячи народов, свободный город!
Старуха улыбнулась. Она заметила Беру, но ничего не сказала, снова всё внимание обратила к детям, продолжила загробным голосом:
– В этом городе старейшина драконов набрал первых стражей. Он подарил им доспехи, он обучил их всему необходимому для битв с кошмарами, он отыскал людей с кровью Повелителя кошмаров и заставил их чары служить для уничтожения кошмаров, он обязал всех правителей присылать своих воинов в Гатарх. А потом… – старуха оглядела своих подопечных.
Белокурая девочка тоже наклонилась вперёд и звонко закончила:
– Настал его смертный час, и он лёг на скалы, чтобы удлинить Драконий хребет.
Старуха захлопала в ладоши.
Бера улыбнулась, зная, что всё было намного сложнее, чем рассказывали детям. Да и не каждому взрослому доводилось узнать, как тяжело всё было, ведь когда старейшина драконов, имени которого люди так и не узнали, пришёл в Гатарх, расположенный на краю Пустоши с её отравленными землями, в городе уже никто не жил, и первые стражи появились из куда более дальних городов, а чародеев, прежде чем они согласились помогать, пришлось основательно подержать в тюрьме, ныне ставшей их резиденцией – Чарумом.
Послышались шаги, Бера оглянулась: к ней с самодовольной улыбкой направлялся Сарес. Бера терпеть не могла, когда мужчины за ней вот так «охотились» и так смотрели. Она с сожалением подумала: «Давать ему в морду нельзя, пока его сестра не перейдёт в нашу семью окончательно».
Улыбнувшись почти приветливо, она дождалась, когда Сарес приблизился, и сказала:
– Вы очень кстати, здесь требуется помощь, – и указала в комнату с детьми.
Те как раз начали уговаривать старушку рассказать ещё что-нибудь. Сарес посмотрел на ребятишек, и Бера, ускорившись чарами, миновала коридор и выскочила во внутренний холл. Её оглушила музыка и шелест голосов.
Бера нырнула в редковатую толпу гостей, надеясь скрыться от назойливого почти родственника.
«Свалился на мою голову, – сердито думала она, улыбаясь и кивая знакомым, которых прежде не заметила в этой суете. – И родители тоже удумали его мне прислать. Чем они думали?»
Спросить родителей об этом лично Бера опасалась из-за того, что сама была страшно виновата. Оглянувшись, она увидела идущего за ней Сареса. Уходить от него сейчас было грубостью, но она прошла через коридор в общий холл, где общались соседи и не слишком ценные деловые партнёры отца. Юркнув вдоль стен, Бера вышла на крыльцо и с удовольствием вдохнула чистый от запахов еды и алкоголя воздух.