Сокровище троллей
Шрифт:
Цепочка распалась. Охотники бесшумно рассыпались среди поредевших стволов.
Стук железа по дереву. Человечий запах. Голоса.
Лес расступился, открыв скованную льдом реку. Лишь на середине ее гордо и непокорно чернела быстрина — не поддавалась морозу, не прятала мощные, упругие струи.
Но тролли смотрели не на реку.
Вдоль берега шли люди. Шли бесконечным потоком, таким же могучим, как река. У всех было оружие. Медленно выступали лошади, тащившие тяжело нагруженные сани.
Тролли любили конину еще больше, чем человечину. Но сейчас, прильнув к узловатым древесным стволам,
Каждый из людей был троллю по пояс. Но вместе, стаей, люди были грозными противниками.
Сейчас людей было много. Очень много. Столько никогда не проплывало по реке на больших лодках, в которые так славно было весной и осенью швырять тяжелые валуны.
Охотники застыли, слившись с лесом, и медленные снежинки не таяли в их всклокоченных волосах.
Когда шумная человечья стая исчезла за высоким утесом, старый Хырр молвил мудрое слово:
— Люди идут в большое логово.
Не возразил никто, даже наглая Агш. Конечно, люди шли в большое логово на высоком холме.
Прошлой зимой на холме не было ничего, кроме редких деревьев. Но этой осенью пришли люди. Они повалили деревья на холме и вокруг него, построили много человечьих берлог и окружили их оградой из заостренных бревен.
Тролли насупились, глядя на утоптанную тропу, пролегшую за враждебной стаей. А мудрый Хырр, который сегодня был говорлив, как самка, произнес ужасные слова:
— Люди могут забрать сокровище троллей…
1. БОЕЦ ИЗ МОЕГО ДЕСЯТКА
(297 год Железных Времен, Лютый месяц)
Сотник Литисай Звонкая Стрела бережно разгладил клочок пергамента, тронул пальцами выцветшие линии рисунка.
Конечно, это не оригинал пятисотлетней давности, а поздняя копия. Но вот он, холм, на котором теперь стоит его крепость. Вот берег Тагизарны, вот излучина. Здесь, похоже, болота… здесь — большой утес…
Ну что бы этим окаянным магам обвести на карте кружком место: мол, здесь спрятано сокровище… Так нет же, навертели на обороте всякую ерунду… они хоть сами понимали, что писали?
Литисай перевернул пергамент, пробежал глазами по строчкам, которые и без того знал наизусть:
«Меж Барсучьим Хороводом и Зубами Реки отыщи Улыбку Рыси. Ступай туда, куда смотрит Рысь. Вехой тебе будет Чаша Забытой Матери. Где поют Вечные Струны, ищи Приют Филина и будь там гостем. Когда нагостишься — обрящешь Лисий Ошейник. Пройди от него сорок шагов к воде. Не будет там награды для тебя, но вопроси Пьяного Карася — и укажет он, где обрести сокровище».
Бред какой-то, особенно «пьяный карась»! Ну, «зубы реки» — это, наверное, Пенные Клыки, знаменитые пороги, что лежат выше по течению. А остальное…
Но этот вздор — путь к древнему кладу. Тайна, не разгаданная за пять веков. Справится ли с нею Литисай из Рода Хасчар?..
Стук в дверь вырвал молодого сотника из размышлений. Он поспешно спрятал пергамент под лоскутное одеяло на постели и отворил дверь.
Ну конечно Румра! Остальные стучатся куда деликатнее.
Эта ужасная женщина шагнула в комнату (пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку) и с порога ринулась в бой:
— Что себе позволяют твои десятники,
— Шайвигар, конечно, — примирительно сказал сотник. — Что натворил Ашташ?
— В третьем бараке, у наемниц, печь дымит! — рявкнула Румра. — А на кухне хоть и не дымит, но до того бестолково сложена, что не случилось бы пожара, храни Безликие! Печи клал печник из Замка Трех Ручьев. И если тот печник мне попадется, этот дурень с кривыми руками, я его засуну башкой в печь его работы!
Литисай взъерошил свои светлые волосы, пытаясь понять, какая связь может быть между старшим десятником Ашташем и неведомым криворуким печником. В присутствии Румры — а тем более Румры разъяренной — сотник соображал с трудом. У него появлялось чувство, будто он мирно шел по лесу — и вдруг провалился в медвежью берлогу.
— Сколько в гарнизоне печников? — сурово, словно на дознании, вопросила Румра. — Среди солдат, а? Твоя сотня, вот и скажи!
— Это шайвигару положено знать! — попытался огрызнуться Литисай. С таким же успехом котенок мог бы огрызнуться на матерую рысь.
— Дарнигар тоже не рассыплется, если своих солдат знать будет! Всего сотня под рукой — можно и расспросить, кто что умеет, кроме как мечом махать. Один у нас печник! Один! Седой из Отребья — толковый, говорят, мастер. Из четвертого десятка. Я пошла к Ашташу — дай, мол, Седого, у меня для него работы по самое не скучай! А ползучий гад Ашташ отвечает: дарнигар велел третьему и четвертому десяткам заготавливать дрова. И он, Ашташ, не может нарушить приказ Правой Руки. Я этой дубине говорю: «Он — Правая Рука, я — Левая Рука, наши приказы друг друга стоят!» А у этого хряка с бляхой десятника повернулся язык брякнуть: солдатам приказывает дарнигар, а Левая Рука распоряжается рабами и слугами… Рабами, а? Да пусть мне покажут в Шевистуре хоть одного раба!
Литисай наконец понял, в чем дело.
Десятник, конечно, прав: занимать солдат на хозяйственных работах можно лишь с разрешения дарнигара. Но как быть Румре, если в крошечном форте, гордо именуемом крепостью, нет никаких рабочих рук, кроме солдатских?
— Конечно, я распоряжусь. Два десятка нарубят дров и без Седого. Забирай его, пусть печи перекладывает.
Но Румра не сразу утихла:
— Ашташ мне так нагло заявляет: мол, вы, господа, промеж себя разберитесь, а мне неприятности ни к чему… Уж я б ему показала «неприятности» — дней пять бы в бараке отлеживался! Его счастье, я вовремя вспомнила, что в крепости нет лекаря, а то бы устроила это самое!..
«Дарнигару положено знать свой гарнизон, — подумал Литисай. — На будущее запомню: старший десятник Ашташ — большого мужества человек. Возражать этой свирепой великанше…»
Литисай не сомневался, что Румра Пляшущая Кошка из Семейства Гашхар могла устроить загадочное «это самое» любому десятнику — хоть своему, хоть вражескому.
Тем временем мысли Левой Руки приняли другой оборот:
— Насчет лекаря… погано, что у нас его нет! Ты до весны будешь вместо Хранителя — мог бы добиться, чтоб с нами послали какую-никакую двуногую пилюлю.