Сокрушенная империя
Шрифт:
Женщина кивает.
– Есть, но это лимитированная коллекция, так что дизайнер прислал нам только один экземпляр. – Поморщившись, она оглядывает Сойер. – Оно четвертого размера, так что, боюсь, вам не подойдет.
Мы с Дилан уже готовы выцарапать этой стерве глаза, но в этом нет необходимости.
Широко улыбнувшись ей, Сойер говорит:
– Все в порядке, я уже купила свое свадебное платье и выгляжу в нем чертовски сексуально. – Она смотрит на меня. – К счастью, у моей подруги четвертый размер, и, я думаю, оно
Женщина покорно кивает.
– Сейчас принесу.
Она уже собирается уходить, но Сойер прочищает горло и произносит:
– А кто-то другой может это сделать?
Женщина моргает.
– Почему?
– Вы же за проценты работаете?
Стерва поднимает бровь.
– Да.
Сойер ухмыляется.
– Вот почему.
– Хороша-а-а, – растягивает Дилан с улыбкой.
Сойер делает вид, будто смахивает пыль со своего плеча.
– Это точно.
Я начинаю смеяться, но к нам подходит еще одна женщина, держа в руках огромный, прекрасный букет цветов.
– Бьянка Ковингтон?
Я обмениваюсь любопытными взглядами с Сойер и Дилан.
– Да?
Она кладет букет на небольшой столик рядом со мной.
– Это вам.
– О-ля-ля, – произносит Сойер. – Кому-то везет.
Она права.
– Еще бы. – Я открываю открытку. – Утром была роза, а теперь целый бу…
И замолкаю, прочитав ее.
Она с тобой.
С любовью, твои братья.
Слезы застилают мои глаза, потому что мои братья – самые милые засранцы на планете.
Дилан и Сойер распахивают глаза, подлетая ко мне.
– Что случилось?
– Ты в порядке?
– Нет. – Я тянусь за салфеткой. – Это все ваши глупые мужчины.
Их это только путает.
Сойер спрашивает:
– В смысле?
Я показываю им записку. И быстро даю Сойер салфетку, потому что она тоже становится плачущей лужицей. Дилан машет на свое лицо ладонью, глядя в потолок.
– Не могу поверить, что он меня послушал.
– О чем ты?
– Ну, – начинает Дилан, – я сказала, что тебе сегодня может быть тяжело, потому что… – Она замолкает.
Потому что мы с ней в одном клубе, в котором никто не хочет оказаться.
Клубе мертвых матерей.
У меня в горле снова застревает ком.
– Спасибо.
Я мысленно отмечаю, что нужно будет сделать для нее то же самое, когда Джейс наконец возьмет себя в руки и сделает ей предложение.
Она легонько сжимает мою руку.
– Это не я. Они сами придумали и цветы, и записку.
Сойер громко высмаркивается.
– Это так мило.
Мы выглядим настолько потрепанно, что, когда женщина приносит платье и смотрит на нас, она бледнеет и спрашивает:
– Я не вовремя? Могу подойти позже.
– Нет, – произносит Сойер. – Все прекрасно.
Она права. Должно
Я встаю с кресла.
– Хорошо, но, если и это не подойдет, я выхожу замуж в пакете.
Сойер и Дилан заталкивают меня в примерочную.
– Мы не сдаемся, – ворчит Сойер. – И не выходим замуж в пакете, потому что, говорю тебе, я увидела это платье и сразу подумала: «Это для Бьянки».
– Ну, раз ты так говоришь. – Сняв одежду, я зажмуриваюсь и поднимаю руки. – Просто наденьте его на меня.
После того, как проходит, кажется, вечность, полная непонятных для меня движений, они, наконец, разворачивают меня.
И открывают рты.
– Святые угодники, – выдыхает Сойер. – Я знала, что оно ей подойдет, но… охренеть.
– Знаю, – говорит Дилан. – Это…
– То самое, – заканчивают они одновременно.
Ожидание убивает меня, особенно учитывая то, что в этой крошечной кабинке нет зеркал, а значит, мне придется выйти наружу, чтобы посмотреть на себя.
– Дайте пройти.
Они двигаются, но резко останавливаются.
– Постой, – говорит Сойер. – Что ты хочешь сделать с волосами?
Я пожимаю плечами, поскольку пока об этом не думала. Я слишком волновалась о том, чтобы найти подходящее платье.
– Я не знаю. Собрать, возможно?
Дилан морщится.
– Но у тебя такие красивые волосы.
– Ладно. Собрать часть.
– Идеально, – восклицает Сойер. – У тебя есть заколка?
Я качаю головой.
– Не волнуйся. – Дилан снимает заколку-краб со своих волос. – Держи.
Сойер начинает перебирать мои пряди, и Дилан усмехается.
– Никогда не думала, что увижу тот день, когда ты будешь делать Бьянке прическу.
Сойер смеется.
– Я тоже.
К сожалению, я не понимаю, что в этом такого.
Наверное, они заметили выражение моего лица, потому что Дилан объясняет:
– Волосы и макияж всегда были твоим увлечением. Однажды ты даже сделала из Сойер свой проект и устроила ей преображение.
Не стоит даже упоминать, что я этого не помню.
– Оу. – Я смотрю на Сойер. – Я хорошо справилась?
Сойер и Дилан обмениваются грустными взглядами, прежде чем Сойер закалывает мои волосы.
– Да.
Мгновение спустя они заставляют меня закрыть глаза, выводят из примерочной и ставят перед зеркалом.
– Так, – начинает Сойер спустя, должно быть, бесконечное количество секунд, – открывай глаза.
Я делаю, как она говорит, и… теряю дар речи.
Они не шутили, когда сказали, что это идеальное платье.
Я смотрю на белое бальное платье из тюля без бретелек с вырезом в форме сердечка, пышной юбкой и длинным эффектным шлейфом. Я слегка поворачиваюсь, и блестки отражают свет, заставляя меня сиять, словно балерину в музыкальной шкатулке. Я чувствую себя как самая настоящая принцесса.