Сокрушитель Войн
Шрифт:
– Знаешь, мне всегда казалось это странным. Когда мы божимся, то призываем в свидетели цвета. Почему бы не использовать наши же имена? Мы вроде бы боги.
– Большинство богов не любят, чтобы их именами клялись, – ответила Аврора, усаживаясь рядом с ним.
– Тогда, на мой взгляд, они слишком напыщенны. – Гимн метнул камешек, промахнулся, и слуга подобрал его. – Лично мне бы польстило, если бы моим именем клялись. Гимн Света Смелый! Или – во имя Гимна Света Отважного! Хотя, пожалуй, это трудно выговаривать.
– Клянусь, – сказала богиня, – ты с каждым днем ведешь себя все более странно.
– Нет-нет, – поправил он. – Вот сейчас ты ничем не поклялась. Разве что ты предлагаешь, чтобы мы вставляли в выражения личное местоимение? «Ты»! То есть, ты хотела сказать – «что, во имя Тебя, ты делаешь?»
Она тихо фыркнула в ответ.
Гимн посмотрел на нее.
– Я точно такого не заслужил. Я вообще только начал. Тебя рассердил кто-то другой.
– Всематерь, – пояснила она.
– По-прежнему не дает приказы?
– Теперь она вообще отказывается со мной говорить.
Гимн метнул камешек в урну.
– Ах, знала бы она, чего лишается, отказывая тебе во встрече! Какого освежающего чувства раздражения!
– Я не раздражаю других! – возразила Аврора. – Я была с ней предельно учтива.
– Тогда, полагаю, в этом и проблема, – сказал Гимн. – Дорогая моя, мы – боги и быстро устаем от своего бессмертного существования. Мы определенно жаждем крайностей в эмоциях – неважно, хороших или плохих. Абсолютная ценность эмоции важнее, чем ее положительная или отрицательная природа.
Аврора помолчала. Гимн последовал ее примеру.
– Гимн, дорогой, – наконец заговорила она. – Что, во имя Тебя, это означает?
– Сам точно не знаю, – признался он. – Слова просто вылетели изо рта. Однако я могу представить, что это значит. Причем в числах.
– С тобой все хорошо? – поинтересовалась она вроде бы с искреннем участием.
Перед его мысленным взором вспыхнули образы войны. Его лучший друг, человек, с которым он сейчас не знаком, умирает, пронзенный мечом.
– Я не знаю, – ответил он. – В последнее время случалось немало странного.
Аврора опять немного помолчала.
– Хочешь отправиться ко мне во дворец и порезвиться? Меня это всегда бодрит.
Гимн улыбаясь швырнул камешек.
– Ты неисправима, дорогая моя.
– Ради Тебя, я же богиня вожделения, – сказала она. – Я должна соответствовать роли.
– Когда я сверялся с титулами, – заметил Гимн, – ты была богиней честности.
– Честности и честных чувств, дорогой мой, – мягко поправила она. – И, позволь заметить, вожделение – одно из честнейших чувств. Но все-таки, что же ты делаешь с этими дурацкими камешками?
– Считаю, – объяснил он.
– Считаешь свои глупости?
– Их. – Гимн кинул еще один камешек. – И считаю проходящих через ворота жрецов в цветах каждого бога и богини.
Аврора нахмурилась. Уже наступил полдень, и в воротах толпилось множество входящих и выходящих слуг и артистов. Но жрецы и жрицы мелькали лишь изредка, ибо им полагалось являться к своим богам рано утром.
– Каждый раз, как входит жрец конкретного бога, – пояснил Гимн, – я бросаю камешек в урну, которая ему соответствует.
Аврора проследила за тем, как он кинул очередной камешек и промахнулся. Согласно распоряжениям господина, слуги подобрали камешек и бросили в нужную урну – фиолетовую с серебром. Поодаль через лужайку к дворцу своего бога спешила жрица Искателя Надежды.
– Теряюсь в догадках, – наконец признала Аврора.
– Да все просто, – улыбнулся Гимн. – Видишь кого-то в пурпуре – кидай камешек в урну того же цвета.
– Да, дорогой, – кивнула она. – Но зачем?
– Чтобы проследить, сколько жрецов каждого божества вошло во двор, конечно, – объяснил Гимн. – Так, они уже почти не появляются. Тушкан, ты посчитаешь?
Лларимар поклонился, подозвал нескольких слуг и писцов и приказал им опустошить урны и посчитать количество камешков в каждой.
– Дорогой мой Гимн, – сказала Аврора. – Я искренне прошу прощения, что в последнее время обходила тебя вниманием. Всематерь грубо игнорирует мои предложения. Если твой рассудок повредился от недостатка моего внимания…
– Благодарю, но мой рассудок вполне неповрежден, – ответил Гимн, который, вытянув шею, наблюдал за подсчетами слуг.
– Тогда ты, вероятно, неимоверно скучаешь, – предположила богиня. – Наверное, мы сможем найти какой-то способ тебя развлечь.
– Я хорошо развлекаюсь, – он улыбнулся, даже не дождавшись конца подсчетов.
В урне Звезды Милосердия оказалось меньше всего камешков.
– Гимн? – позвала Аврора.
Ее игривый настрой почти исчез.
– Я сегодня рано созвал жрецов, – сказал он, взглянув на нее. – И приказал им занять место здесь, перед воротами, еще до восхода. Мы уже шесть часов считаем жрецов.
Лларимар принес Гимну список богов с количеством вошедших в ворота жрецов в соответствующих одеждах. Бог Смелости просмотрел листок и кивнул своим мыслям.
– На службу к некоторым богам явилось более сотни жрецов, к прочим – едва ли с десяток. В том числе и к Звезде Милосердия.
– И? – поинтересовалась Аврора.
– И, – продолжил Гимн, – я отправлю своих слуг к дворцу Звезды Милосердия наблюдать, считать и отслеживать жрецов там. У меня уже есть подозрения о том, что они там обнаружат. У Звезды Милосердия жрецов не меньше, чем у нас. Они просто приходят во Двор другим путем.
Аврора с недоумением взглянула на него, а потом наклонила голову.