Соларис. Осколки душ
Шрифт:
– Отдашь браслетик… – Кора подняла его руку, провела пальцами вокруг браслета, который не могла тронуть. – Расскажу. Там… много интересного. Тот еще мойров сын, по правде.
Элайджа усмехнулся и, не успела Кора сообразить, что происходило, прижал к себе. Спина богини казалась холодной, как и лес вокруг. Он схватил ее за горло и зашептал на ухо:
– Жаль, у тебя нет души. – От его ледяного тона затих лес, Кора замерла в его руках, не смея шевелиться. – Выжгу дыру в твоей жалкой груди, если еще раз посмеешь мне указывать.
Кора
– Я убила ее мамашу по указу Ленга. Он… убил божка соседней чащи, чтобы я могла расширить свои владения, а я позаботилась о ее мамаше. Ленг узнал, что она провидица, только после рождения Авроры. Расстроился жутко… В гневе был. Он ненавидит этих чудиков.
– Аврора? Твоих рук дело? – прошипел Элайджа ей на ухо.
Кора молчала, лишь сжалась в комок. В лесу стало так тихо, словно вся живность вымерла.
– Не я. – Кора почувствовала, как горячие пальцы сжимаются на ее горле. – Клянусь! Ну же! Прочитай меня!
Элайджа, не выпуская горла Коры, дотронулся другой рукой до ее виска, часто дыша, подавляя в себе гнев. Еще немного – и от леса не останется и щепки, ведь он убьет его богиню, не сдержавшись.
– Допустим. Но ты знаешь, кто это сделал.
– Ленг заплатил местным пьянчугам, – прошептала Кора. – Раздобыл где-то зелье – не знаю где! – дал им, велел ослепить. Выгнал из дома… Думал, умрет где сама. Смелости не хватило, чтобы убить собственное дитя. Но ее мельник приютил.
– Полагаю, Ленг решил завершить начатое?
– Мельника он убил лично. А вот дочь… велел другим. Тем, кого ты видел.
– Откуда знаешь? – Элайджа еще сильнее прижал к себе Кору, держа ее горло с такой силой, что она едва дышала.
– Я сплю с ним, – прохрипела Кора. – Нравлюсь я ему… А мне выгодно, что он охраняет мой лес, а то давно бы деревню тут устроили да всех животных сожрали.
Кора закашлялась, схватившись за горло, едва Элайджа ее выпустил. Он же отряхнул руки, словно испачкался о богиню леса.
– Ну? – гневно крикнула Кора, хрипя. – Что теперь? Убьешь меня?
– Не сейчас, – холодно ответил Элайджа и зашагал прочь.
– И это все? А спасибо за информацию?
– Скажи спасибо, что не убил. И я жду нити судьбы, – бросил Элайджа и скрылся за поворотом, оставив Кору в одиночестве.
Элайджа приоткрыл дверь, держа охапку бревен, но, заметив плачущую Аврору, замер. Черствое сердце неприятно кольнуло: и что ему делать с девичьими слезами? Подойти и успокоить? Дать ей проплакаться и не мешать?
Аврора сидела на полу, прижавшись к дивану, белые волосы разметались по плечам и лицу, пряча шрамы. Она вздрагивала и всхлипывала, плача без слез и растирая покрасневший нос. А Элайджа тяжело вздохнул, понимая вдруг, как хотел, чтобы Аврора смогла найти счастье. Сулит ли ей это, если она останется с ним? Он думал, что нет. Но вместе с этим не был готов ее отпустить, ведь понимал, что идти ей некуда.
Элайджа уже было вышел за дверь, чтобы дать Авроре время поплакать, как она заговорила:
– Я слышу, что ты уже пришел.
Элайджа понял, что нет смысла скрываться, усмехнулся, качнув головой, и пошел к ней.
– У тебя хороший слух.
– Как иначе выжить… – пробормотала Аврора и хлюпнула носом. – Прости, что плачу.
Элайджа бросил дрова у камина, присел рядом с Авророй на полу.
– Любые эмоции важны, Аврора, – сказал Элайджа, вглядываясь в ее пустые и безжизненные глаза. – Хочешь плакать – готов подставить плечо. Хочешь кого-нибудь побить – вперед.
Аврора слабо улыбнулась, заправила волосы за уши. А Элайджа продолжал разглядывать ее. Да, шрамы страшные, но его они не пугали, а лицо все равно виделось прекрасным, как и ее душа. Он отвернулся, нахмурился. Слишком привязывается. Так нельзя.
– Никто не любит нытиков.
– Это не нытье. Ты имеешь право.
– Просто… – Аврора нашла его руку, несмело коснулась, но Элайджа переплел пальцы, ощущая ее боль и смятение, а еще наслаждение от его касаний. – Я так устала от жизни во тьме… Потеряла маму, отец выгнал, Августа убили. Все, кого я люблю, бросают меня. Люди сторонятся, боясь моих шрамов.
– Я считаю, что ты прекрасна, Аврора.
Она повернулась на его голос, от удивления даже перестала дышать.
– Так хочу увидеть тебя, – прошептала Аврора. – Но этот мрак… вечный мрак…
Элайджа провел по ее щеке, коснулся пальцем ее губ, но потом отдернул руку. Аврора резко выдохнула, тряхнула головой.
– Слышал, слепые люди видят… ничто, пустоту.
Аврора покачала головой.
– Я словно в темной пещере, в вечной темноте. И этот мрак душит… Так холодно и одиноко…
– Иди сюда, согрею.
Элайджа обхватил Аврору за плечи, а она прижалась к его груди. Он провел пальцем по нежной шее, считывая боль утраты, страх и смятение, а еще – наслаждение от объятий. Ну вот. Теперь и она слишком привязывается к нему.
«Зря привел ее сюда, – думал Элайджа. – Надо было отвести в деревню да забыть…»
И он знал, что надо бы закончить это все, пока еще не поздно. Но ощущал тепло Авроры, что уткнулась ему в грудь, и понимал, что уже поздно. Пути назад нет.
– Я приготовила праздничный ужин, кстати.
Элайджа улыбнулся – еще по запаху догадался, что его ждет запеченная в духовке картошка с мясом под толстым слоем сыра и майонеза, который так восхитил Аврору. В ее деревне не было супермаркетов и продуктов из Терравила, а потому только у Элайджи она выяснила, что есть такие потрясающие соусы.