Солдат Доминиона
Шрифт:
– Давай сигнал.
Точность стрельбы сейчас была не нужна, но могла возникнуть какая-нибудь цель, которую нужно будет просто отпугнуть, поэтому Виталий перебросил автомат на левое плечо, а здоровой рукой взял гранату, и, подготовившись, откинул предохранительную крышку.
Он выглянул из-за камня. Каждая секунда промедления приближала гибель его товарищей - робот шёл прямо и обстреливал их, не жалея патронов.
– Давайте!
Гусев вынырнул сбоку и сзади от разбушевавшейся машины. Он находился как раз со стороны подбитой руки, и поэтому робот должен был повернуться на значительный угол, чтобы атаковать его. Недооценивать машинную реакцию было нельзя. Виталий знал, что то время, которое ему требуется для выполнения всех действий, более чем достаточно для того, чтобы робот атаковал сержанта, а потом снова развернулся на него. Эти машины вообще были опасны, вот почему в начале войны одной из главных задач было не дать им даже покинуть ангары.
Только увидев зачатки поворотного движения, Виталий вынырнул из своего укрытия и со всей силы метнул вперёд активированный снаряд. Он не рассчитал одного - робот осознал угрозу, и приоритетным для него стало - ликвидировать Зарубина. Уничтожать дезинтеграционную гранату на подлёте не было смысла - реакция всё равно произойдёт, и поэтому машина в первую очередь атаковала белую, едва различимую на фоне снежной глади, фигурку.
Он сопротивлялся до последнего. Он не верил ни вкусу крови во рту, ни тому, что правая рука не хочет его слушаться и на малейшее движение отвечает резкой болью. Осознание того, что он ранен, и ранен серьёзно, настигло его, и Виталию не оставалось ничего, другого, кроме как с горечью ему поддаться.
Он засеменил ногами по снегу. Правая отзывалась болью, но, в отличие от руки, подчинялась. Где-то на заднем фоне звучали выстрелы и скрежет металла - робот, задетый гранатой, завалился на бок и стал лёгкой добычей.
Виталий попытался перевернуться на спину, чтобы себя осмотреть. Ещё во время этого действия он увидел красные пятна крови поверх белоснежного камуфляжа, но вот потом ему не удалось приподняться, чтобы осмотреть их получше. В его угасающем сознании были горечь и страх. Всё должно было быть не так, и не сейчас.
Нет. Он не умрёт. Теряющиеся мысли цеплялись за знания о военной медицине. Если тебе не прострелили голову, то ты выживаешь практически гарантированно. Если он ещё осознаёт себя, то этого не произошло. Сердце тоже вроде в порядке, значит, нужно просто дождаться медицинского аппарата с капсулами реанимации, вот только хватит ли их на него? Голоса в эфире померкли, и он уже не разбирал, что сержант судорожно требует медиков, и как меньше, чем через минуту, где-то вверху зашумели винты.
Глава двенадцатая
Место службы - орбита
– Вы уверены, что не торопитесь с возвращением в сознание?
– старческий басовитый голос, - показатели и вправду хорошие, но не лучше ли дать ему отдых?
– Отдых допустим и в сознании, к тому же так будет проще его обследовать. И потом не забывайте - ему нельзя потерять форму, - приятный знакомый голос. Но откуда он его знает?
– В первую очередь мы должны заботиться о возвращении им здоровья, а физическая форма не в нашем ведении.
Ему показалось, что второй голос немного раздражён, но всё же не намерен снова погружать его в сон. Виталий не знал, какое количество времени тут провёл, но чувствовал, что устал отдыхать.
– Сообщите мне, если вдруг всплывут осложнения, - сказал напоследок старческий голос.
– Хорошо.
Сработала дверь, и вокруг воцарилась тишина.
– Можешь открывать глаза, - сказала Лена, - и не делай вид, что не слышишь. Твой пульс возрос.
Виталий не смог сдержать широкую улыбку, только после которой открыл глаза. Лена, облачённая в белый халат, стояла около медицинского монитора, показывавшего его состояние. Когда он приподнялся, она подошла к нему и взяла за руку.
– Ты вечно попадаешь в переделки, - она улыбнулась.
– Я в порядке?
– Зарубин приподнял голову, чтобы посмотреть на своё тело.
– Правую руку чувствуешь?
Он даже не заметил, что Лена как раз держит его за ладонь, которой он и не мог пошевелить в последний момент боя, который помнит.
– Да, - он улыбнулся.
– Значит, в полном. Ей досталось больше всего.
Она совсем не изменилась. Всё такая же красивая, светловолосая и приятная. Разве что, сейчас на ней были надеты очки, придававшие ей строгости, но это компенсировалось улыбкой.
– Почему очки?
– он приподнялся на локте.
– Не вставай так резко. Вдруг кто-то увидит показатели и захочет проверить.
– А тебе нельзя говорить со мной?
– Можно, но лучше без посторонних, - она приложила вторую руку к тыльной стороне ладони Виталия.
– У тебя ухудшилось зрение?
– Я теперь врач. Это чтобы глаза не болели от мониторов.
– Ого, - он улыбнулся.
Ему очень хотелось её поцеловать, но он боялся, что кто-то это увидит и поэтому сдерживался. У него было столько вопросов. Похоже, он надолго выпал из жизни, и сейчас даже не мог уверенно сказать, где именно находится. Но больше всего его интересовало всё то, что относилось к Лене.
– Почему ты пропала?
– Всё те же условия. Я, как и ты, отправилась служить. Для нас ты тоже пропал. Но это долгая история. Боюсь, сейчас нет времени.
Она посмотрела на часы.
– А когда?
– У меня ещё рабочая смена. Потом я свободна. Если твоё начальство отпустит тебя ненадолго, мы можем где-нибудь встретиться.
– А где мы вообще?
– он неловко улыбнулся.
– Ориум. Межзвёздная станция.
– А Мелара?
– В тот день, когда ты попал сюда, война на ней закончилась.
– Шутишь!
– он улыбнулся.
– Не веришь мне, спроси у кого хочешь, - она улыбнулась в ответ.
– А вообще, меня должны выписать, или что?
– Я отмечу, что ты готов к выписке. Тебя осмотрят ещё раз, и всё.
– Это сегодня?
– Да. Если ты не хочешь ещё отдохнуть.
– Нет.
Не сдержавшись, он приподнялся и поцеловал её.
– Не здесь, - она легко сдержала его порыв, - встретимся вечером. У тебя будет насыщенный день.
– Хорошо. Как мне тебя найти?