Солдат из Казахстана(Повесть)
Шрифт:
Офицер становится сух. Он поднес к глазам ручные часы и тоном сильной стороны заключает:
— Час времени. Ровно час вы можете думать.
— Мы пришли сюда не на час. Мы хозяева этой страны. Курган, на котором мы расположены, окончательно и навсегда освобожден от гитлеровских захватчиков. Разговор окончен, — твердо ответил Мирошник.
Офицер махнул рукой, опускаясь в люк. В то же мгновение по нижнему окопу, где стоял капитан, ударила очередь из немецкого автомата, и капитан, покачнувшись, упал.
— Огонь! — крикнул я.
Петя бросил
— Уничтожить танк! — скомандовал я, не обратясь ни к кому, но с этим возгласом понял сам, что я уже принял командование.
Все разом кинулись по траншее на мой приказ.
— Отставить! Куда же вы все? — пришлось крикнуть мне.
— Я! — выкрикнул Петя уже из траншеи верхнего яруса.
— Иди!
Петя рванулся и одним прыжком оказался в заросшем травой старинном рву, какими окружены все курганы. Он упал рядом с танком, который уже завел мотор. Петя был теперь вне обстрела его пулемета, но укрыться от осколков своей же гранаты ему было негде. Однако, не думая об этом, он бросил связку гранат, откинулся навзничь. Танк от взрыва заерзал на месте… Ушаков подскочил и стал кулаком колотить по стальной стенке.
— Выходи, гад фашистский!.. Уж ты все равно в Берлин не вернешься!
— Петька, ложись! — крикнул я, увидев сверху, что гитлеровец замахнулся через люк гранатой.
Петя упал ничком и, как мне показалось, зарыдал от злобы. Володя успел застрелить солдата с гранатой, и она разорвалась по ту сторону танка.
Я сбежал вниз по траншее. Капитан лежал, раненный в грудь и в плечо, отрывисто и хрипло дышал. Я склонился к нему.
— Капитан! Андрей Денисович! — крикнул я.
Он взглянул на меня строгим взглядом больших черных глаз, веки его опустились и замерли. Он перестал дышать. Мы с Егором снесли его наверх.
— Идут! — сказал мне Самед и кивнул вперед.
Я прильнул глазом к смотровой щели.
Поливая огнем курган со всех сторон, двигались на нас фашистские автоматчики.
Они бегут на нас. Покосить бы всех к черту, но нам нельзя выдавать свои силы. К тому же Пете пока не подняться: он может вскочить лишь тогда, когда атака будет отбита, когда они побегут.
Я приказал сосредоточить прицел трех ручных пулеметов, но не стрелять, подпустить ближе.
— С запада группа атакующих автоматчиков!
— С севера!
— С востока! — все время доносят мне на командный пункт дота.
— Вижу. Держись!
Самед и Володя взяли прицел на тридцать метров впереди танка. Сам я тоже впился в пулемет и жду.
— С юга!
— Вижу. Стой на месте!
Боже мой! Да кто же ты сам? Да хватит ли у тебя ума и выдержки, чтобы не погубить даром жизни этих отважных людей, чтобы не отдать врагу этот кусочек освобожденной родины? Капитан говорил, что мы навеки освободили этот курган от фашистов. Слово его должно быть тверже, чем сталь. Он умел держать слово.
— Огонь!
Мы плеснули огнем им в морды. Падают, черт их возьми. Рвутся вперед.
— Огонь! —
В уставе такой команды нет, но она помогает.
— Ура-а! — слышу я с левого фланга, где автоматчики дрогнули и побежали.
— Ура-а! — подхватили мы все.
Пользуясь смятением и бегством фашистов, Петя швырнул им в спину последнюю из своих гранат и успел проскочить из рва в траншею.
Оставив с каждой стороны по одному человеку у пулеметов для наблюдения, я созвал второй керченский «военный совет».
Боеприпасов к автоматам было у нас не в избытке. Трофейных тоже не так уж много.
— Из автоматов стрелять только одиночным огнем, — предлагает Володя.
— Из пулеметов тоже бить только в упор, — говорит Самед.
— С севера можно подпускать на гранатный бросок. Там траншея удобная для гранат. Пулемету на северном склоне оставить одну ленту. Я засяду там с гранатами. Милое дело! — угрюмо шутит Петя.
Это и были основные пункты решения «совета».
Невеликий наш «фронт» пришлось разделить на западное, северное, южное и восточное направления. На каждом направлении было от трех до пяти бойцов. Кроме того, мы использовали немецкий телефон, связали все точки с командным пунктом.
Нажим фашистов снова стал нарастать.
— «Пока не потеешь, это еще не работа!» — сказал мулла Насреддин, — бодрился Самед.
С севера немцы лезли уже на курган, а Петя с двумя бойцами поджидал их, разложив гранаты, когда воздух вдруг загудел от тяжелого гула наших бомбардировщиков, которые показались вдали над морем.
Наперерез им стаями поднялись легкие немецкие машины, но когда наши бомбовозы приблизились, стало видно, что они идут под охраной множества истребителей. Немцы не решились принять с нами бой, повернули на запад и скрылись.
— Ага! Помнишь, Костя, как в сорок первом они на нас лезли? Теперь небось приутихли! — радостно крикнул Володя, к которому я спустился в бетонированное пулеметное «гнездышко», как ласково называл он свою огневую точку.
Сердце радостно билось при взгляде на то, как авиабомбы крушили немецкие окопы вокруг нашего дота. Еще, еще эскадрилья! Ищет врага. Нам с кургана Сиднее, где нужно бомбить, — за утро мы высмотрели, где можно предполагать штаб, где минометную батарею. На одном из соседних курганов явно был дот, подобный тому, какой был и в наших руках.
— Володя, трассирующими! Покажи направление на тот курган с дотом! — крикнул я.
Володя сменил ленту и дал длинную очередь красных пуль. Самолеты не видели их.
— Еще дай, длиннее!
Огненный ручей заструился по воздуху.
— Ура! Звено бомбардировщиков отделилось, и раз за разом на указанном нами кургане ударили мощные взрывы.
— Давай-ка на штаб, в тот садочек у школы! — поощрил я Володю.
Он пустил туда ракету.
Удары самолетов, еще и еще. Загорелся дом. Мы видим, как разбегаются фашистские офицеры.