Солдат Пешкин и компания
Шрифт:
У Вовы, который стоял в зеркале, покраснели глаза, нос задёргался, как плохо пришитая пуговица, и весь он стал каким-то жалким, несчастным.
«Уйду и всё! — окончательно решил Вова.- Пусть знают!»
Ночью он долго не мог уснуть, а когда уснул — приснилось ему, что он уже беспризорник; бродит по улицам, холодный, голодный. Люди его очень жалеют: качают головами, разводят руками и у всех слёзы на глазах.
Потом неизвестно откуда на красной машине приехали Дзержинский и бабушка с комсомольским значком на старой вязаной кофточке. Феликс Эдмундович
Сначала машина быстро мчалась по улицам, а затем полетела в небо, прямо в облака, мягкие и тёплые, как перина. Феликс Эдмундович ласково смотрел на беспризорного Вовку, гладил по голове, а потом похлопал по плечу и… поцеловал. У Вовы от радости так застучало сердце, что он проснулся. Оказывается, он сидел не в машине, а на перине, а вместо Дзержинского рядом сидела мама с Наташкой на руках. Мама целовала его, ласково тормошила и приговаривала:
— Вставай, лодырь! Вставай! Посмотри хоть на свою сестричку. Она у нас такая умненькая, красивенькая, мы её за это все любим! — и положила рядом Наташку. Вова отвернулся и натянул одеяло поверх головы.
А мама продолжала:
— Ух, какие мы стали сердитые! Наташенька на нас будет обижаться…
— Ещё я и виноват! — загудело под одеялом…
Когда мама унесла Наташку в другую комнату, Вова вскочил с постели и начал рыться в корзине со старой одеждой. Сперва он достал свои рваные штаны, которые даже бабушка не смогла починить, потом рубаху с двумя заплатами: одной на спине, другой на лотке. Натянув всё это на себя, он закрылся в умывальнике и пустил шумную струю воды, но умываться не стал. За столом он ел всё, что ни давали. И даже макароны ел с хлебом. Две тарелки их съел. Это на всякий случай, если день-два голодать придётся.
— Куда это ты так вырядился? — спросила бабушка, разглядывая его странный костюм.- Не иначе, как с мальчишками на рыбалку собрался…- Больше она ничего не сказала, потому что в руках держала горячий утюг, а в кухне её ожидали пелёнки.
Вова встал из-за стола, схватил новую кепку, но, подумав, зашвырнул её на шкаф. Потом подбежал к двери и тут почему-то остановился. Тоска защемила сердце. Стало страшно, даже в животе похолодело. «Неужели больше сюда не вернусь?» Однако тут же отмахнулся от этой мысли и объявил неизвестно кому: «Сказал — значит всё!»
По лестнице он скатился почти кубарем, но посреди двора снова остановился и стукнул себя кулаком по лбу: «Эх, размазня я, размазня, а ещё в беспризорники лезу! Вышел чистенький, как из бани, и думаю, что поверят. Бабушка же говорила, что они с ног до головы в саже были… Нужно немедленно сажи раздобыть!»
Вова оглядел двор, но вокруг всё было чисто. Дом был новый, а строительный мусор давно вывезли. Вдруг он услышал позади себя чей-то бас:
— Старшему
«Почему старшему?» — подумал Вова и обернулся.
Перед ним стоял дворник, дядя Петро, и улыбался в усы.
— Стало быть, с младшенькой сестрицей поздравить можно?
«И он про Наташку!» — зло подумал Вова и резанул напрямик:
— Где тут у вас сажа находится?
— Сажа, говоришь? — понимающе подмигнул дворник.- Э-э, считай, мил человек, что сажи у нас не было, нет и не будет, поскольку я ответственный за санитарное состояние объекта. А если тебе красочка какая-нибудь нужна, то беги в седьмой подъезд, там маляры работу кончают, у них и разживёшься.
В седьмом подъезде действительно работали маляры. Под лестницей Вова увидел три ящика с краской: там был жёлтый, красный и тёмно-зелёный порошок. «Вот чёрт, хоть бы серая была,- подумал он.- Придётся тёмно-зелёной мазаться». И, став спиной к малярам, сперва натёр зелёным порошком руки, а потом щёки и нос. Теперь он был похож на карикатуру из «Мурзилки», но зеркала под руками не было, и он решил, что в таком виде может сойти за беспризорника.
Прикрыв ладонями лицо, Вова вышел на улицу. Сперва было как-то неловко, и он шагал вдоль стен, делая вид, что разглядывает их. Люди спешили по своим делам, и никто не собирался его жалеть, даже внимания не обращали.
«Так дело не пойдёт,- решил Вова.- Нужно ходить посреди тротуара, против движения». И пошёл. Целых два квартала прошагал он зря. Но вот возле магазина «Динамо», на витрину которого он загляделся, маленькая девочка з бантом на голове закричала:
— Мама, мама, смотри — кловн!
Вова сам начал искать глазами клоуна и тут только заметил, что все смотрят на него.
— Нет, доченька, это не клоун,:- улыбаясь, сказала девочкина мама.- Это мальчик просто шутит.
— Я не шучу, я не клоун,- сказал Вова и, набравшись духу, выпалил: — Я — беспризорник!
Люди притихли и принялись внимательно его разглядывать. Вова попытался выжать из глаз слёзы, но когда из этого ничего не вышло, начал, заикаясь, говорить:
— У… у меня совсем никого *нет… совсем: ни мамы, ни папы, ни… бабушки…
— Какой бедненький, бедненький,- сказала девочка с бантом.- На, возьми кафетку! — и протянула ему обсосанный леденец.
Вова брезгливо взял его двумя пальцами и сказал «спасибо».
— Подумайте только, какие вежливые беспризорники пошли,- пожав плечами, удивлённо сказала полная дама. А другая, протискиваясь вперёд, заявила:
«-Хоть бы посмотреть, какие они, эти беспризорники! Сколько лет о них уже ничего не слышно.
Тут девочка начала дёргать маму за юбку и плаксивым голосом канючить:
— Ма, ма, возьмём его себе, он у нас будет с Тузиком на коврике спать.
Люди засмеялись, а Вова подумал: «Вот дрянная девчонка, всё дело мне портит!»
Но дело испортила не она, а какой-то мужчина. Не зная, о чём тут шла речь, он спросил через головы:
— А ты из какой школы?
Вова не ожидал такого вопроса и, растерявшись, ответил: