Солдат
Шрифт:
Идти босиком было неудобно, я, конечно, закатал штанины, но всё равно. Да, я помню про сапоги погибшего бойца. Но извините, сорок последний размер как-то не подходил моему сороковому. Так что приходилось идти осторожно, не используя фонарик, а только естественное освещение в виде луны. Видимо, она и вывела немцев на самолёт, хорошо зараза всё освещала. Пока я не знаю, что буду делать, иду на авось, не строя планы, но выходить пока к людям не стоит. Вид расхристанный. Без обуви и головного убора, форма в пятнах чужой крови, документов нет. В общем, не тот вид, который стоит показывать, однако я надеюсь что-то придумать, как-то переодеться.
Где-то километра через три мне глубокий овраг попался, перебрался через него и направился дальше по полю, где колосилась пшеница. Кстати, я понял, почему поле, куда мне удалось десантироваться, оказалось вспахано. Там по краям у оврага следы огня, трава сгорела, видимо и поле полыхнуло. Отчего, не знаю, может, сбитый самолёт упал, объятый пламенем, но поле перепахали. После оврага я ещё километра два прошёл и наткнулся на речку. Где я нахожусь, даже приблизительно не знаю, с одной стороны виднелся каменный мост, явно дореволюционной постройки, там смена караула как раз проходила. Бдят бойцы, так что соваться не стал, а ушёл в другую сторону за излучину, где и стал раздеваться, хочу форму постирать, пусть кровь уже подсохла, но надеялся убрать следы, песком и глиной натру, может, и уберу явные следы крови. Так и сделал, заодно и сам искупался, вода была заметно прохладной. Спать не хотелось, видимо организм уже взял своё, на горизонте просветление, рассвет наступает, вот и решил заняться делом.
А когда почти рассвело, я уже постирал всё и развесил на ветках, вдали загрохотало. Гаубицы работают, они километрах в десяти обычно от передовой находятся, саму передовую не слышно, слишком далеко, но то, что я недалеко от фронта, теперь стало ясно. А всё же, где я нахожусь? И на дорогу не выйдешь посмотреть дорожные указатели. Устроившись в кустах, а я сделал себе лёжку, причём по-умному, чтобы со стороны не видно было, что они потревожены, да и форму особо не рассмотришь, потемнела, сливается с фоном тёмной листвы. Я размышлял, наяривая консервы с остатками хлеба. Кстати, ложку я нашёл за голенищем сапога у бойца, завёрнутой в платок. Хорошая ложка, металлическая, глубокая, такой только щи хлебать, много зачерпнуть можно. Есть хотелось постоянно, мне кажется, это организм так отреагировал на лечение, потерю крови и остальное, что было после ранения. Ресурсы внутренние таким образом восстанавливал. Так что я одну консерву доел и краюху хлеба. Осталось сало, грамм сто, луковица и вторая банка с этими рыбными консервами. Да, кстати, на удивление мне они понравились, вкусные, есть можно. Правда, чуть подсолить нужно было, но вот соли не имелось.
Однако проблемы с запасами продовольствия уже вставали в полный рост, так как зная свой организм, как он стал требовать еды, думаю, остатки продовольствия я заглочу в течение ближайших четырёх часов, и дальше всё, голод. Надо что-то думать и искать выход из положения, пока не прекратятся эти странные и резкие позывы с острым желанием чего пожрать. Надеюсь, долго это не продлится. Рассвело, в воздухе уже с полчаса постоянное гудение авиационных моторов, наших я не видел, немцы полностью господствовали в небе, бомбардировщики внаглую летали без прикрытия, ничего не опасаясь. А вот грохотание со стороны фронта подозрительно усилилось. Там также вились немецкие штурмовики и бомбардировщики. Похоже на то, что немцы пытались прорвать фронт. Надо же, не повезло оказаться на острие удара. Отметив, что бомбардировщики начали что-то бомбить в стороне у дороги, я понял, кто их цель. А что там может быть, кроме очередной автоколонны? Работало три самолёта, я решил быстро собраться и сбегать к месту бомбёжки, я надеялся подобрать себе форму и припасов. Плохо, конечно, так говорить, но надежда на это была. Только я не успел, послышалось едва слышное шуршание, и я отчётливо распознал немецкий говорок, благо практики в нём у меня недавно было преизрядно. Кто-то выругался, на него шикнули, и немец шёпотом пояснил, что получил в глаз веткой, вот и не сдержался. Опаньки, а это даже лучше, чем я мог мечтать.
Двигались на меня, и им наверняка придётся проходить или у кромки у воды, тогда ладно, они меня не засекут, или поднявшись выше к склону к деревьям, где рассмотрят мои вещи, что сохли на ветвях кустарника, лагерь-то вряд ли, место больно удачное попалось, вблизи не увидишь. Я осторожно потянулся и, отстегнув клапан кобуры, так же осторожно достал пистолет. Взводить его не нужно, оружие уже было готово к бою. Я в курсе, что многие командиры не любят его в таком виде носить, бывает при падении или резком встряхивании может произойти непроизвольный выстрел, но со мной такого пока не было, поэтому оружие было взведённым. Немцы повернули, чтобы обойти густой и явно колючий кустарник поверху. А вот я ещё больше насторожился. Рассматривая их, определил в трёх немцах, что продвигались рядом, снайперскую группу. У двух СВТ в снайперском исполнении, только прицелы не штатные, и третий явно для прикрытия, с автоматом. По виду десантники, может быть не из батальона «Бранденбург», надежда поживиться целой советской военной формой не оправдалась, в форме вермахта были. Взяв их на прицел, я все же опустил оружие, и для этого были веские причины. Засёк боковым зрением движение на другом берегу реки, слегка повернул голову и рассмотрел семерых немцев, что мелькнули в «окне» среди камышей и кустарника, но там группа явно больше была, могло быть и полтора десятка. Двух пулемётчиков также рассмотрел. Шли они к мосту. Тут даже и думать не стоит для чего, раз немцы на этом участке фронта решили двинуть вперёд.
А то, что это одна группа, было ясно и по одинаковой форме, оснащению, да даже кустикам, воткнутым в сетку на касках, да веточки под погонами – всё для маскировки. Разве что у снайперов, у одного из солдат, была свёрнутая в рулон масксеть, видимо чтобы сделать укрытие, замаскировать лёжку. И вот как теперь действовать? Открою огонь, так та группа, что на другом берегу, сразу проредит мой кустарник плотным огнём, смысла им ховаться уже не будет. Убрав пистолет обратно в кобуру, я достал нож. Ну да, остался только один шанс, благо снайперская группа, обходя мой кустарник, оказалась вне зоны видимости для своих соотечественников на другом берегу. Если удастся сработать тихо, это будет просто отлично. Скользнув по низу кустарника, я выбрался наружу за спиной третьего немца, того, что с автоматом, и кулаком, утяжелённым рукояткой ножа, ударил его по затылку, точно под срез каски, тот молча стал заваливаться вперёд, а я уже метнулся к двум, что шли перед ним. Первый засёк всё-таки мой френч и, присев, начал оборачиваться, подняв руку и передавая сигнал тревоги, но встретил только брызги крови в лицо от своего напарника. Я одним ударом тяжелого ножа перерубил тому шейные позвонки и после этого ударил в горло первому. Рукоятка стала скользкой от крови, я чуть её не упустил. И даже успел подумать мельком, хорошо, что обнажённый, отмываться легче будет. После чего замер, прислушиваясь и оглядываясь. Тихо, только хрипел горлом порезанный мной, остальные улеглись молча. Ну, почти, слегка только амуницией позвенели, и всё, выстрелов из оружия при падении не произошло, а я этого больше всего опасался. Дальше нужно действовать быстро. Я так понимаю, у меня не так и много времени было. Первым делом нужно обувь проверить – есть мой размер или нет?
Причина, почему я так резко озаботился поиском обуви, то, когда после первого, которого оглушил, метнулся ко второму, чтобы ударить ножом наискосок по шее, то наступил на сучок. Аж слёзы от боли выступили. Босиком по таким зарослям бегать никакого здоровья не хватит. Как не заорал, как тот самый Ганс, что веткой по глазу получил, не знаю, но сдержался и положил всю тройку, а потом, шипя от боли, стал быстро осматривать то, что смог добыть. То, что немцы шли с ранцами, я заметил, ещё когда изучал их из кустарника, это хорошо, но обувь сейчас для меня важнее. После осмотра, кривясь, я стал расшнуровывать ботинки у того, кому шею почти перерубил. Пусть сорок второй у него где-то, но это лучше, чем сорок пятый, как у двух других. Набрали здоровяков, приличному человеку обувь найти невозможно.
Сняв ботинки, я осмотрел подошву левой ноги, которой наступил на сучок. Разрыв есть, даже кровоточит слегка, но травма больше болезненная, чем серьёзная. Немцы на другом берегу уже ушли, когда я спустился к воде. Окунулся, смывая кровь, ну и отмыл ноги, а потом намотал портянки. Те самые запасные из сидора бойца НКВД. После чего вернулся и занялся трофеями уже нормально. Кстати, с портянками эти ботинки, как только я туго завязал шнуровку, стали почти по размеру. Наверное, странно выгляжу – обнажённый, но в обуви. Сначала я связал того, что был без сознания, сунув в рот кляп, носки того, у которого я обувь позаимствовал, «сырники» неплохие, хватило на кляп. Освободив их от амуниции, ранцев и оружия, оставил только форму. Документы тоже забрал. Я стал приводить в сознание того, что мне был нужен для прояснения ситуации. Для того я пленного и брал, нужно узнать, где я, что происходит и какова численность этой диверсионной группы.
Привести в чувство его удалось быстро, ну и дальше допрос. Запирался тот не долго, поплыл после третьего сломанного пальца, работал я жёстко, жалеть не было времени, чую, у меня его не так много. За пять минут я выяснил всё, что мне было нужно, и вбил клинок в грудь пленному, он мне больше был не нужен, возись ещё с ним. Вот что мне удалось узнать. Находился я у Киева, позади УРы линии Сталина, впереди посёлок Калиновка, подступы к которому обороняли наши войска, там проходила линия фронта. Рядом дорога на Житомир, мост, что находился на ней, и нужно было захватить диверсантам. И да, немцы действительно начали наступление и планировали быть у этого моста уже через четыре часа, а захватить его целым должны эти самые диверсанты, коих было четыре десятка. С двух транспортников их высадили. А два дня назад был праздник, день знаний, сегодня третье сентября. И это ещё не всё, их высадили прошлой ночью, транспортники маскировались и летели с ночными бомбардировщиками, так что вряд ли советское командование о них знало. Днём несколько русскоговорящих из группы переоделись в советскую форму и изображали пост. Отдача не такая и большая, они на второстепенной дороге стояли, но захватить одиночных два грузовика, легковую машину и, самое интересное, танк смогли. Пять немцев осваивали боевую машину, судя по описанию, это был Т-28. Хм, не думал, что они остались, по сообщению пленного немца, а он узнал от пленного танкиста, гнали его из рембата, боекомплект полный, и танк должен был поучаствовать в захвате моста, пока же находился неподалёку, и я теперь знал, где он стоит. И вот у меня стояла дилемма, что делать дальше?
Причина для сомнений была веской. Если вооружиться снайперской винтовкой и начать отстрел диверсантов, помогая охране моста отбить нападение, то подошедший танк просто смешает и их и меня с землёй. Если немедленно бежать к месту, где стоит танк, при возможности незаметно подобраться и уничтожить экипаж с охраной, то за это время диверсанты могут посечь охрану. Тут, правда, есть небольшая оговорка. К мосту направится ЗИС с десятком диверсантов в советской форме и танк, и когда те подойдут к мосту, последует одновременная атака, и с колёс, и из кустов. План такой был, согласно прошедшему допросу пленного. Поэтому пока я занимаюсь танком, атаки не будет, будут ждать его подхода. Значит, нужно заниматься именно им, тем более воевать в бронированной машине мне как-то привычнее, чем бегать с автоматом и воевать как простой боец.