Солдатская сага
Шрифт:
Кроме всего прочего он был весьма невысокого мнения о ценности спортивных видов единоборств в прикладном применении. Особо жестоко насмехался над каратистами, явно — не уважал. Из всех олимпийских видов спорта отмечал, как ни странно… фехтование.
Очень хорошо его отношение к спортивной или армейской «классике» иллюстрирует пример, как он доводил некоторые приемы.
Есть в армейском рукопашном бое такое техническое действие, как «Снятие часового». По «науке» выполняется следующим образом. Выходишь на противника сзади, резко толкаешь, вкладывая энергию всего корпуса, плечом в поясницу, одновременно поддергивая
У Славика аналогичный прием выглядел на порядок проще и действенней общее только в подходе сзади. Подошел, резко, толчком наступив ногой под коленный сустав, посадил противника вниз, зацепил сцепленным воротом из двух рук за шею и придушил одним, взаимосвязанным движением. Настолько быстро, просто и… опасно, что даже никогда и не отрабатывали друг на дружке само удушение. Так он и это убийственное действие умудрился «улучшить». Как-то показал все это, только вместо «опорной» руки использовал палку, а вместо удушения, используя винтообразное ускоряющееся движение корпуса, аналогичное известному приему борьбы «рывок за руку», — перелом шейных позвонков.
Вспомнил еще интересную особенность. Славик в своей ножевой технике применял исключительно «прямой» хват и никогда не использовал такой модный в кинобоевиках «обратный», когда гарда лезвия упирается в мизинец. И еще нюанс — при удержании ножа в руке, его указательный палец всегда ложился поверх кольца, выполняющего в штык ноже роль гарды — как за спусковой крючок пистолета держал, прямо. Я до сих пор, рассматривая чужие коллекции, обращаю внимание, — заточено ли основание клинка или нет. До сих пор интересно, как бы Славик с таким аппаратом управлялся бы?
Да и без этих мудреных дел превосходство Славика над нами было тотальным. Причем, не только в рукопашном бою, а и во всех остальных вопросах, часто далеких от армии. О любом предмете Славик имел свое собственное, хорошо обдуманное суждение.
Один раз зашел традиционный разговор о всеобщем армейском бардаке. Послушав нас, Славик неожиданно сказал:
— Если бы в приказном порядке вооруженные силы в полном составе перешли на немецкий язык, то через три-четыре года был бы у нас полный Ordnung (нем. порядок).
Сказал он это как бы самому себе, но мы с Зубом тогда почувствовали в его словах какую-то, возможно, запредельную правду и, как по команде, заткнулись.
В следующий раз разговор зашел о вечной, можно сказать, теме: «война и мирные жители». Славик опять немного послушал нас и вдруг высказал свое мнение о мирных жителях: «Поддерживаешь — виновен!»
А через минуту подвел итог нашей беседе:
— Спецназ — вне морали!
Честно говоря, я далек от мысли, что в «ленинке», или где там еще Славика натаскивали заниматься подобными внушениями. Скорее всего, это были опять-таки его собственные и, возможно, проверенные на практике идеи.
А в середине октября у Славика вдруг случился залет. Очень странный и непонятный случай.
Около двенадцати ночи, засунув в задний карман своих неизменных штанишек пистолет Макарова, Славик пешком отправился в «столицу». Его спросонья попытался остановить дневальный по КПП. Пока ошарашенный солдатик собирал разбросанные части несколько секунд тому, походя у него отобранного и на ходу разобранного автомата, Славик, послав подальше боевое охранение, двинулся по дороге в город.
От Файзабада до полка было восемь километров уезженной грунтовки, на которой и днем-то бывали засады духов, не говоря уж о ночи. Было на том пути и несколько многострадальных афганских постов, четыре кажется, охранявших исключительно самих себя.
Естественно, что Славика ни на одном из них не остановили, и он благополучно добрался до окраин. Но уже в городской черте, перед группой зданий, занимаемых советскими военспецами и местной «элитой» (а именно туда, по всей видимости, он и направлялся), стояла мощная точка ХАДа, и там его якобы задержали. Что было дальше, я не знаю, но утром с почетным эскортом двадцати с лишним автоматчиков афганской ГБ Славика на открытом грузовике доставили в часть и сдали на гауптвахту.
Неизвестно, что после такой выходки случилось бы, например, с моим ротным — мог бы месяц на губе просидеть, а мог бы и под трибунал попасть или, еще куда лучше угодить. А вот что случилось со Славиком, известно: не забыв перед сном часок размяться на площадке, он уже в двенадцать часов дня мирно посапывал у себя в комнате.
На следующее утро, не зная, как подступиться к Славику с расспросами, я очень «тонко» пошутил:
— А что это за мода такая пошла — с ПМом на дело ходить? Зашли бы к нам, мы бы чем-либо и посерьезней снабдили бы.
Славик помолчал, а потом, хищно улыбнувшись, спросил:
— А чем тебе мой ПМ не нравится?
— Та… тоже мне оружие.
— Угу… Если тебе кто-то скажет, что Макаров — дерьмо, то пошли его как можно дальше. Не поймет — объясни: подошел, подсел… ну ты знаешь…
Вот такой подробный рассказ получили мы о цели его ночной прогулки.
В начале ноября 1984 года на одной из вечерних тренировок Славик, немного размявшись, неожиданно сказал:
— Что-то не тянет сегодня… Посидим?
Сели.
Вечер был довольно теплым, мы с Зубом расслабились, закурили и так, лениво болтая, просидели часа полтора. Вообще, ситуация была исключительная — так долго мы со Славиком никогда не разговаривали. Говорили о разном. Например, о маскировке. И я вдруг обратил внимание, что советы Славика касались маскировки лишь в условиях городов, причем, наших городов, советских.
— Если вы будете всегда казаться незаметными, — объяснял он, — то сразу попадетесь. Тем более, если круглосуточно будете в готовности к действию.
Я уточнил:
— Как это?
— Ну, как… Темная свободная универсальная одежда и обувь, набитые руки или неизменные перчатки, очки, стрижка, морда с печатью суровости, специфические движения…
Мы засмеялись.
— Ну а как надо?
Ну, во-первых, иметь вид добропорядочного, но не слишком преуспевающего гражданина — костюм, галстук и прочее… Чуть помятая рубашка, допустим. А во-вторых, желательна яркая, невоенная деталь, чтобы чуточку выделяться, но не слишком — патлы или, например, борода. И все — ты учитель, инженеришка никакого интереса уже не представляешь.