Солдаты неба
Шрифт:
— Но что же делать? Неужели будем ждать, пока нас раздавят? — как-то обреченно произнес Лебедев.
— А почему не ждать? — откликнулся Мамонов. — Время работает на нас — помощь к нам придет. Суть мужества не всегда заключается в том, чтобы с оружием бросаться на противника.
Далее Мамонов высказал предположение, что противник, вероятно, готовится тихо захватить наши самолеты и перелететь на них к себе. У него могут быть и свои пилоты. За Львовскую операцию сбито около пятисот вражеских машин. Многие летчики выпрыгнули с парашютами и приземлились на нашей территории. Часть из них могла присоединиться к этой недобитой своре.
Оказавшись впервые в такой необычной обстановке, мы без спешки и суеты обсуждали, как лучше организовать оборону. Война научила нас самообладанию. И мы пришли к единому мнению — ждать. Только ждать. Если фашисты сейчас и двинутся на нас, мы их встретим из окопов и щелей, а потом сожжем самолеты и, укрывшись в высокой траве, уйдем на Львов. А пока враг нас не тревожит, надо поднять на козелки хвосты самолетов и направить их пушки на противника.
За час до рассвета аэродром очистился от непрошеных гостей. Колонны недобитых фашистов как пришли под покровом ночи, так и ушли в темноте. Только когда взошло солнце, в бинокль можно было разглядеть последнюю колонну врага, втягивающуюся в лес.
От посланного на машине во Львов офицера с донесением не было ни слуху ни духу. Видимо, ночная стрельба имела с этим какую-то связь. Еще до рассвета капитан Мамонов улетел на По-2 в воздушную армию с докладом о ночном «церемониале» на нашем аэродроме и с просьбой прислать нам горючего, чтобы мы могли перелететь во Львов или же ближе к Висле, где теперь базируется наша дивизия. Для большей уверенности, чтобы установить связь со Львовом, мы послали в город еще двух человек. По земле или по воздуху, а доберутся наши тревоги до вышестоящих штабов.
День в ожидании тянулся мучительно медленно. Жители села, как и раньше, занимались своими делами. Наши попытки узнать от них какие-либо сведения о ночных действиях бандеровцев и гитлеровцев ни к чему не привели.
Под вечер к нам прилетел транспортный самолет Ли-2. Он прибыл за нами. На нем был единственный пассажир из штаба фронта — майор. Командир экипажа тут же, у самолета, сообщил мне две новости.
Первая: Президиум Верховного Совета СССР Указом от 19 августа 1944 года наградил меня второй медалью «Золотая Звезда» и постановил соорудить бронзовый бюст на моей родине.
Вторая новость: американское правительство наградило меня высшим авиационным орденом — «Крест» за авиационные боевые заслуги.
После этого ко мне подошел майор, представился и, поздравив с награждением, тихо сказал:
— Мне срочно надо с вами переговорить. Представителю от штаба фронта я предложил пройтись по аэродрому.
— Хорошо, — согласился он. — Мы как будто будем проверять готовность самолетов к стрельбе с земли.
Из этих слов я понял, что он уже в курсе всей нашей жизни.
— Вы говорили с капитаном Мамоновым?
— Да.
— А почему он не прилетел?
— Завтра явится. С ним произошло недоразумение. Ему не поверили в штабе воздушной армии и сдали его на попечение врачам. Мы, конечно, вмешались. Да и нам тоже встретиться с вами раньше не представлялось случая. Надеялись, что наш агент, находящийся у бандеров, найдет возможность вас предупредить.
Я вспомнил странную записку за подписью «Доброжелатель» и пояснил:
— Он предупредил, но предупредил так, что внес больше путаницы, чем ясности. — И я рассказал, при каких обстоятельствах прилетела ко мне странная записка.
— Видимо, других возможностей он не имел. Да и написать более открыто тоже побоялся… А вообще говоря, пока все идет как и задумано, — одобрил майор наши действия.
— Так вы, значит, знали о параде еще до прилета нашего посланца? — спросил я.
Майор не спеша огляделся и, убедившись, что вблизи никого нет, тихо ответил:
— Да, знали.
— А почему войск не прислали? Этот сброд бандеровцев и фашистов можно было сразу накрыть.
— Это не сброд, а хорошо вооруженный немецкий отряд. При бое с ним на аэродроме ваш полк первым бы попал под удар.
Это меня удивило.
— Одни немцы? А бандеровцев разве не было?
— Фашисты только маскируются под бандеровцев, чтобы отвлечь от себя внимание. На аэродром они пригласили только своих агентов, которые находятся среди бандеровцев и руководителей банд. Немецкие агенты перед парадом оцепили вас и сейчас держат под своим наблюдением… — Майор рассказал об обстановке, сложившейся в нашем районе, и попросил: — Но об этом пока никому ни слова. Все должно идти своим чередом.
Прежде чем идти на КП, я поинтересовался:
— Какая была цель фашистского парада?
— Генеральная репетиция для выполнения своего замысла. И попутно придать уверенность бандеровским главарям в том, что их поддерживает немецкая армия.
Наступила вторая тревожная ночь, такая же темная и гнетущая своей неизвестностью, как и прошедшая. Теперь нами сделано все, чтобы действительно во всеоружии встретить противника.
Гимн победе
После получения новых самолетов я был назначен старшим инструктором-летчиком Главного управления фронтовой авиации. В Москве приходилось бывать мало: отчитаешься за командировку — и снова в полет. Главная работа инструктора на фронте: обобщать боевой опыт и на основе его показом и рассказом учить воевать авиационные полки.
С майором Алексеем Пахомовым мы в начале марта сорок пятого года только что возвратились из Восточной Пруссии. Там остался в окружении только гарнизон Кенигсберга. Воздушных боев почти не было: наши войска уже освободили большую часть Польши. После двухдневного отдыха нам приказали лететь в Венгрию. Торопились к озеру Балатон, Там шли большие воздушные бои.
Львов. Мы должны лететь на Як-3. Перед вылетом метеорологи сообщили нам, что Карпаты закрыты облаками, а за горами ясно. Однако метеорологи ошиблись. Там тоже стояла сплошная облачность. Назад возвращаться — бензина не хватит, а плюхаться в Карпатских горах не хотелось. С тревогой порыскали над районом Мукачева, чтобы отыскать хоть какой-нибудь разрыв в облаках.