Солдаты неба
Шрифт:
Вдали, куда отступают немецко-фашисткие войска, рдеют огромные факелы огня. Враг опустошает Украину. От серо-желтого дыма трудно дышать. Даже солнце потускнело, как будто его заслонили грязным стеклом. Лишь ярко-красные носы наших самолетов выделяются в этом дымном мраке. Их легкое колебание похоже на огромный Развевающийся флаг.
Я лечу с Априданидзе. Кустов с Лазаревым находятся правее нас. Как автор идеи полетов на красноносых машинах, Игорь тревожится за успех, опасается что в дыму можем проглядеть противника.
— Вот чертова муть! Когда только она кончится?
И тут же, словно уступая его мольбе, дымное марево расступилось, и мы, вынырнув, точно из воды, попали на блестящую поверхность бескрайнего океана.
Сразу задышалось легко и свободно. Но лучи солнца не пробили разлившегося по поверхности земли дыма и, отражаясь от него, искрились, создавая сплошное море серебристого огня.
За Киевом видимость несколько улучшилась. Стала просматриваться земля. На юг и запад текут лавины танков, орудий, машин и людей. Четверка Сани Вахлаева из другой эскадрильи уходит вверх. Принимаем нужный боевой порядок.
Пытаюсь определить линию фронта. Ее нет: все в движении. Где наши, где гитлеровцы — понять трудно. Внизу замаячил немецкий разведчик-корректировщик ФВ-189. На фронте этот самолет за своеобразную форму прозвали «рамой». Кустов просит разрешения уничтожить его. Запрещаю: пока отвлекаться нельзя. С «рамой» можно разделаться позднее, на обратном пути.
— Есть на обратном пути! — отвечает Кустов. В наушниках слышу, как кто-то с сожалением тихо добавляет:
— А зря…
Идем над Васильковом. Правее показывается Фастов. Теперь хорошо заметно, как к этим городам подходят наши войска.
В воздухе, кроме нашей восьмерки истребителей, никого. Летим дальше.
Как всегда, при перелете линии фронта вокруг нас запрыгали. черные бутоны. Первый залп зенитной артиллерии фашистов до того оказался метким, что меня швырнуло вверх, а Априданидзе отбросило далеко в сторону, и он, кувыркаясь, беспорядочно пошел к земле. Резкий рывок из опасной зоны — и группа вне разрывов. Сулам тоже выправил машину и развернулся назад.
— Что случилось? — спросил я.
— Поврежден мотор.
— И все?
— Как будто.
— Один долетишь?
— Помаленьку дотопаю.
Решаю не возвращаться, лететь дальше, чтобы встретить воздушного противника на подходе к линии фронта. Курс на Белую Церковь. Там вражеский аэродром. Подлетаем ближе. Вглядываюсь. На стоянках замечаю самолеты. Только их почему-то мало. Успели взлететь?
Внимательно осматриваю небо. Вдали маячат темные пятна. Это не облака и не птицы, это самолеты. Сразу же, одним каким-то внутренним импульсом, я весь напрягся.
Отчетливо вижу три группы. В каждой — по пятнадцать — двадцать самолетов. Многовато! Летяг клином на Киев. Сзади, чуть приотстав, летят не менее двух десятков истребителей. Пробраться к «юнкерсам» через такую ораву охраны нашей семерке — дело сложное.
Кто-то из летчиков напомнил:
— Не пора ли возвращаться?
Значит, еще никто не видит противника. Стараясь говорить спокойно, сообщаю о вражеских самолетах. Наш строй, словно попав в болтанку, заколебался. Заметили. Товарищей разом охватило волнение. Но никто не произнес ни слова. Тишина. Тяжелая тишина. Все ждали решения.
Четверка другой эскадрильи, следуя установленному порядку, уже запасается высотой, чтобы надежнее связать боем истребителей противника и предоставить нашей тройке лучшую возможность разбить бомбардировщиков.
Чувствую, такой «законной» тактикой мы на этот раз ничего не добьемся. Враг нас съест своей численностью. Броситься сейчас же в атаку, не имея пока достаточного тактического преимущества, тоже не годится. Противник легко отразит нападение и потом поглотит нас со всей нашей отчаянной храбростью. Сломя голову действовать нельзя.
Храбрость в бою? Но сейчас этого мало! Летчики опытные. Но опытом нужно уметь пользоваться. Хорошо, что есть еще время подумать!
Мое внимание привлекли истребители противника. Они летели сзади бомбардировщиков на малой скорости и как-то расслабленно, беспечно, словно у себя дома. Надо воспользоваться беспечностью немцев и своим преимуществом в высоте.
Тяжело плывут груженные бомбами «юнкерсы». Истребители отстали и явно не ожидают нападения. Всем нам надо навалиться сначала на них. Внезапность ошеломит «фоккеров» и «мессершмиттов». И тогда мы, не теряя ни секунды, ударим по бомбардировщикам. Действовать последовательно и только кулаком. В этом наша сила.
А ведь летят они к Киеву. Ни в коем случае нельзя допустить бомбардировку города!
С надеждой гляжу на свои красные «яки». Управляют ими хорошо слетанные бойцы-коммунисты. Уверен, что ни один из них не отвернет. Красная линия, линия боевого строя, колышется. Все волнуемся.
Предупреждаю:
— Спокойно! Целиться лучше! Огонь по моей команде!
И снова тишина. Тревожная тишина, от которой спирает дыхание. Вот он, враг, перед тобой. Хочется прошить его снарядами. Но сдерживаю себя. Еще рано, можно промахнуться. Терпение!
Подходим ближе. Уже отчетливо видны черные кресты на крыльях, желтые консоли. Они обдают зловещим холодом и заставляют действовать с той беспощадностью, которая придает спокойствие. Подбираюсь в упор и чуть поднимаю красный нос своего «яка». Перекрестие прицела накладываю на мотор «фоккера». Теперь промаха не будет.
— Огонь!
«Фоккеры» и «мессершмитты», оставив висеть в воздухе два факела, разом, точно по сигналу, проваливаются и уходят к земле. Это нам и надо. «Лапотники» остались без охраны. Бей только.