Солдаты невидимых сражений

Шмелев Олег

Однажды в сумерках Петер и его товарищи Лепинлаукс, Василь и Калнынь вышли из лесу и направились к усадьбе, где было спрятано оружие. Отряд казаков несколько раз делал набеги на эту усадьбу, но, ничего не обнаружив при обыске, уходил. Боевики были уверены, что казаки сюда больше не вернутся. Иззябшие, они зарылись в солому и заснули, даже не выставив охраны. Около полуночи услышали стук в двери. В дом ворвались уланы. Уланов, оказывается, привел провокатор из местных подкулачников. Он утверждал, что в доме спрятано оружие. Оружие было спрятано в печи. Уланы все перерыли, но маузеров и винтовок так и не нашли. Боевика Лепинлаукса избили до полусмерти, а Петера Кюзиса и остальных отвели в имение, где в подвале

уже находилось семнадцать арестованных. В ту же ночь всех допросил полевой суд. Калныня и Василя тут же расстреляли, а Петера пытали до тех пор, пока он не потерял сознание. Его выбросили с крыльца прямо в снег. Подобрали батраки. После этого Петер две недели пролежал в постели. А когда выздоровел, то отправился в усадьбу и забрал оружие.

Он сделался народным мстителем. Собрал отряд в тридцать человек, вооружил его винтовками и пистолетами. Отряд совершал дерзкие нападения на карателей. Захватив Юргенсбургское волостное правление, «боевые братья» Кюзиса расстреляли предателей, взяли паспортные бланки, сожгли казенную винную лавку, разгромили корчму. Им приходилось бороться и с уголовниками, которые, видя отсутствие власти, пытались грабить крестьян. Но особенно ожесточенную борьбу «боевые братья» вели с карательной экспедицией известного палача Незнамова. Экспедиция насчитывала четыреста человек, была хорошо вооружена, имела артиллерию. Одна из схваток с карателями закончилась трагически для Петера Кюзиса. В мае 1906 года во время перестрелки с отрядом казаков он был тяжело ранен (в левое плечо, в голову и в ногу навылет). Юношу хотели прикончить на месте. Потом дело передали в военный суд в Ревеле.

Суд приговорил к расстрелу. Ввиду несовершеннолетия осужденного казнь заменили тюрьмой.

Тюрьма укрепила волю Петера. Выйдя из застенка, он с новой энергией окунулся в партийные дела. Перебирается в Ригу, вступает в профсоюз металлистов, устраивается слесарем на один из заводов, по вечерам посещает курсы экономических наук. А главное: революционная работа — организационная и пропагандистская. Он — член Рижского партийного комитета. Руководит стачками металлистов. За короткое время он участвовал в семи стачках. Петер пользуется огромным доверием товарищей. Иногда ему поручают ликвидацию провокаторов. Провокаторы трепещут при одном упоминании его имени. Он непреклонен, беспощаден к врагам.

В Риге, в конспиративной квартире на Романовской улице, прозванной «провинциальной коммуной», кроме рижан также останавливались и приезжие из провинции боевики-милиционеры. Здесь же обсуждался вопрос, кого из объявившихся провокаторов нужно убрать, кого наказать и т. д. Намечались исполнители заданий. Лично Петеру вместе с другими товарищами пришлось раза три выезжать в провинцию исполнять подобные задания…

Провокаторы отомстили: в декабре 1911 года Кюзис арестован. За принадлежность к партии большевиков он был осужден на вечное поселение в Иркутскую губернию.

Сибирская стужа, звон кандалов. Двадцатилетний Петер замыслил побег. Его не остановили ни пятидесятиградусные морозы, ни глухое бездорожье, ни пули стражников. Помогли товарищи: снабдили документами, продуктами.

В Риге появляется высокий, стройный молодой человек. Это Ян Карлович Берзин. Нет больше Петера Яновича Кюзиса. Смертный приговор, пять лет тюрьмы и ссылки — все это осталось позади. Зажили раны, но шрамы остались. Да появилась ранняя седина в волосах.

Время беспокойное: война. Старые явки утеряны. Лучше бы совсем не появляться ему в Риге… Его схватили во время облавы, надели солдатскую форму и сразу же отправили на фронт. А как же революционная работа? Ведь смысл жизни в ней одной… Берзин бежит в Петроград. Снова слесарит, переходит с завода на завод. Устанавливает связь с партийной организацией. Он — непременный член стачечных

комитетов, руководит уличными боями рабочих с жандармами и казаками. У него уже есть опыт в таких делах…

Что еще знал Дзержинский о Берзине?

Когда летом 1918 года белогвардейцы и эсеры подняли в Ярославле мятеж, партия послала туда Берзина. Он повел красноармейские части на штурм. Контрреволюция была раздавлена. Он хорошо знал психологию масс, так как всегда находился в гуще их. Свою жизнь рассматривал как служение революции. Но было еще одно качество, которое нравилось «Железному Феликсу»: хладнокровие. Берзин был из тех, кто не раз спокойно смотрел смерти в глаза. Он умел подавлять в себе страх, жалость, личные мотивы — все то, что ослабляет волю в ответственные моменты. В его скульптурной осанке чувствовалась твердая солидность уравновешенного человека. Он обладал также огромной памятью на лица, на события, никогда ничего не записывал. Среди красноармейцев Берзин пользовался большой любовью. Его знали, К нему шли за советом.

Затем, уже в Москве, началась чекистская работа под руководством Феликса Эдмундовича. Общение с «Железным Феликсом» много дало Берзину. Все, кто хоть раз встречался с Дзержинским, испытывали на себе силу его обаяния, получали эмоциональный заряд на всю жизнь. Ян Карлович учился у Дзержинского умению подчинять своей воле обстоятельства, как бы сложны и запутаны они ни были. Работа чекиста — сложное, тонкое искусство. Оно не обходится без психологического расчета. Иногда важнее победить противника не силой, а в психологическом поединке. Дзержинский дал образцы такого подхода к вопросу. Теперь Ян Карлович учился психологическому анализу применительно к отдельной личности, и это вскоре ему пригодилось.

Именно Дзержинский выдвинул Яна Карловича Берзина в апреле 1921 года на работу в советскую военную разведку.

Берзин принял сложное, тонкое хозяйство, требующее совершенных знаний в области международной политики, международных отношений. Знания не падают готовыми с неба: Ян Карлович усиленно посещает Пролетарский университет и Социалистическую академию общественных наук. Через три года он стал во главе советской военной разведки.

Ян Карлович никогда не замыкался в кругу своих служебных обязанностей, как бы сложны они ни были. Он знал: коммунист, оторвавшийся от масс, утрачивает качества коммуниста, превращается в обывателя. Большая политическая активность была ему присуща с самого начала революционной работы. Он никогда не чувствовал себя кустарем-одиночкой, этаким «специалистом-всезнайкой».

Однажды на вопрос: «Успевает ли товарищ Берзин при той громадной работе, которую он ведет, повышать свой политический уровень?» он ответил так:

«Сама работа, которую я исполняю, заставляет повышать свой политический уровень. Что же касается международной обстановки, то могу заявить: разбираюсь в ней, поскольку это вопросы нашей непосредственной работы. Не чувствую себя оторванным и от внутреннего социалистического строительства, поскольку через мою партийную работу я связан с массами. Будучи членом РКК часто выезжаю на предприятия».

Особенно любил он бывать у металлистов, так как всегда в душе считал себя рабочим-металлистом и всегда помнил, что с 1909 по 1917 год состоял в профсоюзе металлистов. Во всех анкетах он так и писал: «Металлист-профессионал». Он гордился своей принадлежностью к рабочему классу — это было то горнило, где он закалился.

Его связь с Дзержинским была прочной и продолжалась до самой смерти «Железного Феликса».

Берзин стоял у гроба своего друга и учителя, а рядом с Яном Карловичем в таком же скорбном молчании стоял тридцатилетний ученый-социолог Рихард Зорге, которому суждено было прославить профессию советского военного разведчика на весь мир…