Солдаты
Шрифт:
Тамука злобно посмотрел на него.
— А ты должен остаться здесь?
— Я — кар-карт. Это — современная битва.
Тамука рыкнул. Кивнув своим последователям-отщепенцам, он злобно пришпорил животное и поскакал прочь.
Джурак, довольный что избавился от его присутствия, слез с коня, бросая узды одному из своих охранников. День уже был жарок, усугубленный горящей травой, подожженной разрывами снарядов, над всем фронтом навис покров дыма.
«После того, как я добьюсь здесь победы, что потом?» задался он вопросом.
Шагающая колонна сбавила шаг, достигнув передней линии перестрелки. Разрывы залпов начали волной катиться по всей длине фронта, когда двадцать тысяч воинов, элита двух уменов, начала стрелять в сотни тысяч чинов, съежившихся позади железнодорожной насыпи. День превращался в резню.
— У тебя есть своя миссия, — прокричал Винсент. — Я хочу, чтобы их броневики держались подальше от этого квадрата. Если они смогут подобраться и подставить нас под огонь, они разобьют нас на мелкие кусочки.
Григорий, сидя на крыше своей машины, усмехнулся и кивнул.
Отдав честь, он поднял сжатый кулак, махнул им над головой, и указал на восток, на наступающую колонну бантагских броневиков.
Соскользнув вниз в башню, он плотно закрыл люк, машины, выстроившиеся в линию с каждой стороны от него, уже накренились вперед. Винсент, пытаясь проигнорировать боль, сел верхом на лошадь, приведенную ординарцем, и развернув ее вокруг, поскакал обратно по отлогому склону холма в укрепленный лагерь 3-го корпуса.
Битва вот-вот должна была разразиться. После стольких лет сражений с ордами он ощущал нарастающее напряжение. Они были приманкой, точкой сосредоточия внимания, чтобы отвлечь Джурака. И теперь настала пора платить по счету.
Орда полностью окружила их позиции, но довольно хорошо было видно, что большая часть их сил, по крайней мере четыре умена, изготовились к действию на севере, и в тоже время более чем достаточное их количество стояло кольцом вокруг трех остальных сторон квадрата, чтобы сковать его силы. Броневики удерживали возвышенность на востоке, но он все равно должен был держать войска вдоль той стороны, в случае, если их пехота или конные отряды пролезут позади Григория и нападут.
Когда они, наконец, ударили, не было никаких предварительных действий, никакого подготовительного артобстрела. Они знали, что, если битва броневиков пойдет вразрез с их планами, то не останется никакой надежды на суровое отмщение. Даже если они на самом деле выиграют столкновение бронемашин, артиллерия, как следует зарывшаяся в четырех углах квадрата, и находящаяся в резерве в центре, разжуют их драгоценные машины по частям. Они собирались попробовать атаковать одним резким натиском.
С расстояния в милю он увидел их, появившихся из облака пыли, поднятого десятками тысяч лошадей. Это была сплошная стена бантагов, спустившихся с лошадей, продвигающихся длинноногими шагами.
Его сердце забилось быстрее при их виде. И снова это походило на былые времена, и к своему собственному изумлению он почувствовал всплеск эмоций. Так они выглядели перед Суздалем, на Потомакском фронте, и в Испании. Из всего того, что опытные ветераны рассказывали ему, то же самое было в Колд-Харборе, Геттисберге, Фредериксбурге, и Антиетаме. Видимый во всех деталях бросок в атаку, не считаясь с потерями.
Ропот пронесся через окопы вдоль северного фланга квадрата. Некоторые из них встали, игнорируя разрывы мортирных снарядов, льющихся дождем вниз. Рябь волнения пронеслась вверх и вниз по линии обороны. Юные капитаны сновали взад и вперед, передавая команды поторопиться назад к фургонам снабжения, чтобы принести дополнительные ящики с боеприпасами. Сержанты отмеряли шаги позади огневого рубежа, командир дивизии в тот момент ринулся вверх, перепрыгнул на лошади над земляным оборонительным валом, покрытым дерном и поскакал вниз к своей линии обороны, махая шляпой, солдаты разразились приветствиями при демонстрации им глупой бравады.
— Черт побери, если это не походит на Атаку Пикетта!
Фразу произнес Стэн, осаживая лошадь около него, его голос от волнения прозвучал резко и громко.
Винсент ничего не сказал, поднимая полевой бинокль, изучая вражеское продвижение вперед. На переднем плане виднелись красные штандарты умена, несколько из их командиров передвигались верхом. Равномерно до самого конца наверху держались полковые тотемы каждой тысячи из человеческих черепов, окруженные высокими большими воинами, вооруженными винтовками. Остальные несли мощные военные луки, бьющие на двести футов, с уже вставленными стрелами.
Батареи на северо-восточном и северо-западном флангах открыли огонь по продвигающемуся врагу, картечь разрывалась над шеренгами, но это была всего-навсего раздражающая помеха. Благодаря прямому попаданию флаг одной из тысячи упал на землю, но затем снова поднялся. Расстояние было меньше чем тысяча ярдов, затем девятьсот, потом восемьсот.
Сержанты вдоль его собственных линий обороны выкрикивали приказы, говоря солдатам поднять с помощью рычажка прицелы на максимальный угол. Прозвучало несколько отдельных выстрелов, это действовал отряд снайперов, вооруженных винтовками Уитворта и новыми длинноствольными тяжелыми винтовками Шарпа. Некоторые из солдат, вооруженных более легким оружием, открыли пальбу и обоснованно получили нагоняй от офицеров.
Хорошо. Ждем, пока они не подойдут на четыреста ярдов. По-прежнему стоит утро, дым будет прилипать к земле, ослабляя видимость. Лучше подождать.
Расстояние было в шестьсот ярдов, и тут они остановились.
Наступила жуткая минута тишины, и затем он услышал ритуальное пение, странные жуткие крики. Резкие, гортанные слова. Он видел это прежде, наездники орды, которые знали, что они идут на смерть, и перед атакой они совершали этот заключительный жест по отношению к своим врагам и своим богам… воспевая названия своих кланов, имена своих предков, и свои собственные имена и боевые награды.
Странные грохочущие крики катились через степь, к которым присоединялись нарги и военные барабаны, грозовой рев. Бантаги топали ногами в ритм скандирования, сотрясая землю. Эффект был гипнотическим, скандирование нарастало до своего пика, постепенно понижалось, затем становясь даже выше.
Снова солдаты встали, наблюдая, преисполненные благоговейным страхом. В течение краткого момента вся ненависть умерла в сердце Винсента. Он почти восхищался такой безумной примитивной храбростью. Отдельные бантаги начали выступать из шеренги, вынимая из ножен ятаганы, многих из них полоснули острыми, как бритва лезвиями по своим собственным предплечьям, затем снова поднимая к верху пропитанную кровью сталь, их отдельные скандирования заглушались грозовым ревом.