Солёный арбуз
Шрифт:
— Давишь, давишь... — пожаловался Бульдозер.
На столе кучкой лежали вещи, не уместившиеся в туго набитый чемодан. Теннисная ракетка с розовой резиной, треугольный кусок фанеры, картонная коробка из-под пластинок и в ней что-то тяжелое, гвозди, бутылка из-под питьевого спирта, черная рубашка в полоску с белыми грубыми пуговицами, старое топорище и грязная алюминиевая миска.
— Давай нажмем, — предложил Бульдозер. Опустили чемодан на пол и коленями давили его незакрывавшуюся крышку. Букварь пыхтел, высунув язык, и злился
— Тут дело в бутылке, — сказал Букварь, — выброси ты ее.
Бульдозер повертел бутылку и согласился:
— Придется тащить в кармане.
Поднапрягшись, крышку закрыли, и Бульдозер защелкнул замки. Ольга позвала обедать, на столе появились ложки и миски. Обедали молча. За людей переговаривались ложки.
Кешка, промычав, попросил добавки, и два половника картофельного супа вылились в его тарелку, пронеся над столом вкусный пар.
— Здесь грязь, — неожиданно сказал Бульдозер, — а у нас там песок...
Слова эти пропустили мимо ушей, и Бульдозер спросил:
— Может, там, в России, чего кому передать?
— Письма мы пишем регулярно, — сказал Виталий. Ели второе.
— Скоро из этой грязи все разбегутся, — задумчиво произнес Бульдозер.
— Не затем сюда ехали, — сказал Николай.
— А зачем?
— Дорог в этом крае нет. Строить надо.
Николай даже не поднял головы. Глухо стукнула о стол Кешкина ложка.
— А-а-а... — протянул Бульдозер.
Снова наступила тишина. Букварь понимал, что каждый сейчас думает об одном и том же, думает по-своему Букварю очень хотелось узнать, как думают сейчас и Кешка, и Ольга, и Спиркин, и Виталий, и Николай, и Бульдозер.
— Ну ладно, — сказал Бульдозер и встал из-за стола. — Спасибо этому дому.
Он надел плащ и кепку, проверил лямки рюкзака.
— Значит, никто рубанка моего не видел... — Слова эти прозвучали тоскливо и жалко.
Букварь выскочил из-за стола, добежал до охотничьего домика, боком проскочил в палатку, мокрый, съежившийся, сунул Бульдозеру в руки рубанок.
— На, возьми мой. Я себе куплю.
Бульдозер стоял с рюкзаком за плечами, огромный, неуклюжий, мясистыми ручищами прижимал к себе маленький коричневый рубанок, говорил обрадовано, торопливо:
— Вот спасибо, Букварь, вот спасибо. Ты себе купишь. А то, понимаешь, обходной...
15
О Бульдозере молчали. Словно его и не было никогда. По расчетам Букваря, Бульдозер должен был уже добраться до Абакана и теперь, наверное, болтался в Кешкином городе в ожидании поезда. Букварю казалось, что тишина тогда за столом была не нужна. Но он упорно доказывал себе, что говорить было не о чем.
Работали в Бурундучьей пади, обедать шли не спеша, и на обед уходило часа полтора.
Однажды, придя из Бурундучьей пади, они увидели у палатки Бульдозера.
— Привет, — сказал Бульдозер.
Буркнули в ответ что-то невразумительное. Мыли под кедром дождевой водой из жестяного рукомойника сапоги, лица, руки.
— У тебя есть сигареты? — спросил Кешка.
— Есть, — обрадовался Бульдозер.
Большими, красными руками — медвежьими лапами — спрятал Бульдозер от ветра и дождя огонек спички, слабый и робкий, словно троечник на экзамене. Кешка наклонился и уткнулся сигаретой в теплые ладони Бульдозера.
— В Кошурникове не продают ковчегов? Ну хотя бы моторных лодок? — спросил Кешка.
— Нет, — пробасил Бульдозер.
— А жаль. На чем будем плавать? Скоро придется плавать...
Болтали о всякой ерунде. Молчали о том, о чем хотели говорить. Было здорово, что Бульдозер вернулся. Букварь понимал, что о том же самом думают сейчас все ребята и они тоже, как и он, взволнованы и рады. И Бульдозер взволнован и поэтому не может начать разговор, который теперь нужен всем.
— В Кошурникове Джебь помаленьку разливается, — сообщил Бульдозер.
Все представили себе зеленое Кошурниково и Джебь, узкую, грязную и ядовитую, отравленную отбросами золотого рудника, и прораба Мотовилова с его желтым мундштуком на берегу разливающейся Джеби, расстроенного и сердитого.
— Ну, ты чего? — спросил Кешка.
Бульдозер набрал воздуха и, казалось, хотел разом его выдохнуть. Но вдруг поперхнулся и нервно махнул рукой:
— Да так... ничего...
— А-а-а... — сказал Кешка.
Букварь подумал, что, будь он на месте Бульдозера, он бы, наверное, вот так же тянул время, вместо того чтобы выговорить слова: «Извините, ребята...»
— Часы у меня пропали, — сказал Бульдозер.
— Какие часы? — удивился Кешка.
— Обыкновенные — «Победа». С раскрашенным циферблатом...
— То есть как пропали?
— Как пропали! — Кешкины вопросы вызывали у Бульдозера раздражение. — Так и пропали.
— Ну, поищи, — сказал Виталий.
— А чего их искать, — промычал Бульдозер, — я их и не терял.
Он смотрел в траву насуплено и напряженно.
— Брось ты! — взвился Кешка. — Ты же знаешь, ребята здесь хорошие!
— Хорошие... — согласился Бульдозер, — а часы у меня украли.
Дернулась кедровая ветка, сбросила вниз крупные, как смородина, капли.
— Ты что? — Николай встал.
Бульдозер тоже встал. Вскочили Кешка и Спиркин закричали, перебивая друг друга.
— Погодите, — сказал Николай. — Говори, кто?
— А я знаю? — сбычился Бульдозер. — Из вас... Кешка подскочил к Бульдозеру:
— Гад ты последний! Ты же знаешь нас!
Теснили Бульдозера Спиркин, Букварь и Ольга. Кричали, размахивая руками, наступали на него. Пятился Бульдозер неуклюже, твердил упрямо, как испорченный патефон: